Дорога мертвеца. Руками гнева

Док шарахнул в дверь ногой и завопил:

— Открывай! Скорей! Кэлхаун!

Мертвецы подступали все ближе. В первом ряду Преподобный увидел Монтклера. Потеки зеленоватой слюны свисали с губ почти до земли.

«Монтклер даже мертвый впереди, когда доходит до еды», — угрюмо отметил Преподобный.

Все четверо не прекращали орать и колотить в дверь.

Дверь не открывалась. Мертвецы подобрались к самым ступеням. Преподобный сунул револьвер Дэвиду и перехватил дробовик, готовый разбивать черепа.

Но в последний миг зомби остановились. Как змеи перед заклинателем, они раскачивались взад-вперед, испуская голодные стоны.

— Что с ними? — заверещал Дэвид, как палку выставив перед собой револьвер.

— Святая земля, — отозвался Преподобный. — Сила Господа всемогущего.

— Не прославляйте всуе, — сказал Док. — Я точно знаю. Прежде чем полегчает — будет куда хуже.

Дверь отворилась. За ней был Кэлхаун, трясущийся, сжимающий кочергу. С белым лицом и в явном ступоре.

— Я… я слышал вас, — произнес Кэлхаун.

Отпихнув его, все кинулись внутрь, захлопнули дверь и накинули большой дубовый засов.

Кэлхаун опустил кочергу.

— Я думал, вы — они. Уже дважды они приходили, но вставали у ступеней. Я видел, как схватили несчастную мисс Макфи. Она искала убежища, но не успела. Я услышал крики. Приоткрыв дверь, выглянул — она была рядом, тянулась ко мне. А они кусали ее, рвали — Господи, я не смог выйти. И сделать ничего не мог — ее сожрали.

— Правильно поступили, — сказал Преподобный. — Они бы вас убили.

— Это в лучшем случае, — добавил Док.

Подойдя к забранным решеткой окнам, они выглянули. Мертвецы выстраивались кольцом вокруг церкви.

— Мы здесь в безопасности? — спросила Эбби.

— До поры до времени, — сказал Док. — Пока не придет их хозяин.

— Хозяин? — повторил Кэлхаун.

— Индеец. И его проклятие этому городу. Вот с чего все началось.

— Но я не трогал ни его, ни его женщину.

— Неважно, — сказал Док. — По его мнению, виноваты мы все. Весь город. Кстати, Джеб, ты тоже. — Господь послал меня на битву — и вот я здесь, — сказал Преподобный.

— Больше не считаешь это моими фантазиями? — спросил Док.

Преподобный хмуро усмехнулся:

— Разве только нашими общими.

(2)

Калеб барабанил в дверь конторы шерифа.

— Мэтт, впусти меня. Слышишь? Впусти.

Мэтт (заснувший перед тем на койке в открытой камере) уже слышал суматоху вокруг и видел, как Преподобный и остальные пробивались по улице, так что ему не составило большого труда сообразить, что происходит. Однако он решил не высовываться. Надеялся, что, продержавшись до рассвета, получит шанс. А сейчас придурок Калеб, который заварил эту кашу, ломится в его дверь, собирая всю нечисть. Через окно он видел, как оравы мертвецов двинулись на звуки голоса.

— Открывай, сукин сын, — вопил Калеб. — Я знаю, ты там. Открывай! Они мне зад обгложут.

«Надеюсь, подавятся», — подумал Мэтт.

Подойдя к окну, Мэтт выглянул, а Калеб как раз заглянул с улицы.

— Ради святого Петра, открой.

За спиной Калеба мертвецы сбились в плотную свору, торопясь к еде. У Мэтта мелькнула мысль об их сходстве с толпой, собравшейся в тот вечер, когда повесили индейца, и в то же время о ежегодном совместном городском обеде.

— Иди к дьяволу, — сказал Калеб и пропал из виду.

Помедлив, Мэтт бросился к двери и откинул засов.

Калеб стоял к нему спиной, с револьверами в обеих руках. Он быстро глянул назад и попятился в дверь. Захлопнув ее, они вернули засов на место. — Мудак, — сказал Калеб.

Мэтт промолчал.

— Я еле пробился через город. Мэтт, они людей жрут. Мертвые поднимаются и ходят.

— Знаю, — ответил Мэтт.

В следующий миг он прыгнул, схватил Калеба за грудки, перекинул через стол и шмякнул об стену. Потом рывком поднял на ноги и заорал прямо в лицо:

— Ты во всем виноват, сволочь! Ты заставил вздернуть индейца. Именно ты все и сделал. Ты…

Дуло револьвера Калеба уперлось ему в верхнюю губу.

— Пусти. Понял? — сказал Калеб.

Мэтт отпустил. Его руки тряслись.

Сбоку в поле зрения что-то появилось. Мертвое лицо в окне. И еще одно. А потом кое-что похуже.

Снаружи показался кто-то, тащивший через улицу большой ящик.

Индеец.

— Святая Богоматерь, — сказал Мэтт.

Калеб проследил за его взглядом.

— Иисусе Христе с деревянной елдой и дерьмом сохрани нас. Сам большой ублюдок. Для повешенного и спаленного молнией он еще хоть куда.

Положив один револьвер на стол, Калеб откинул на другом барабан и стал перезаряжать из запаса на поясном патронташе.

— Поглядим, по вкусу ли ублюдку свинец. И сними-ка сюда пару винчестеров, не то мы — мертвое мясо. Ходячее мертвое мясо. — Чтобы вернее целиться, Калеб зажег на столе лампу.

Индеец подошел к окну, нагнулся и заглянул внутрь. Его лицо вызывало дрожь — на вид медленно истлевающее. Поставив ящик на торец перед окном, он снял крышку.

Женщина внутри потеряла сходство с человеком. Калеб с дружками обкорнали ее и содрали кожу, не оставив следа былой красоты. Мышцы на животе разорвались, и кусок кишки вылезал, как застенчивая змея.

Мэтт, заряжавший винчестер, не мог отвести глаз от создания в ящике — даже не присутствуя при ее мучениях, он сразу догадался, кто перед ним.

Он взглянул на Калеба.

— Ты тварь!