Дорога мертвеца. Руками гнева

Обернувшись окровавленным лицом к своим приверженцам, индеец улыбнулся при виде Калеба, который поднимался с волочащимися остатками внутренностей, а за ними поблескивали позвоночник и обглоданные ребра.

Запрокинув голову, индеец испустил дьявольский вой, окропив потолок фонтаном кровавых брызг.

(3)

Внутри церкви осажденные услышали вой и, насторожившись, на время оторвались от разборки скамей и заколачивания дверей и окон.

Зомби вокруг церкви развернули головы в сторону, откуда донесся вой, точно услышав любимый фрагмент симфонии.

Вой долго не стихал, и Преподобному (который замер у окна с молотком в одной руке, гвоздем в зубах и обломком скамьи в другой) он показался одновременно воплем скорби и триумфа.

Глава девятая

(1)

Осажденные усиленно готовились к грядущему штурму.

Все дробовики, ружья и револьверы вытащили из кладовки, зарядили, и те, что не разобрали, разложили вдоль рядов скамей, на сиденьях и рядом, чтобы в любой момент схватить и пустить в ход. Идея заключалась в том, чтобы держать оборону как можно дольше, а если отступать, то вдоль длинного прохода в сторону кладовки — последнего рубежа, — всегда имея оружие под рукой.

Разломав несколько рядов скамей, они как обезумевшие дятлы заколачивали двери и окна — притом что зомби не спешили идти на приступ, времени как следует подготовиться было достаточно.

Кэлхаун вертел в руке револьвер.

— В жизни не брался за оружие — терпеть его не могу.

— Пришла пора научиться, — сказал Преподобный. — И полюбить. Уверен, очень скоро оружие станет для нас верным спутником.

Зомби толпились у окон, заглядывая внутрь сквозь щели в приколоченных досках.

— Чего они ждут? — спросил Кэлхаун, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Хозяина, — сказал Док. — Его слова.

— Док, — сказал Преподобный, — если вам есть что рассказать нам в помощь — теперь самое время.

Док оперся о ближайшую скамью.

— Ладно, — сказал он. — Постараюсь коротко, без лишних подробностей. Толком объяснить все равно не сумею. Индеец — шаман, колдун. Он проклял город и впустил в свое тело демона, чтобы жить после смерти и отомстить. Демон дает ему могущество. Церковь на время отпугнет зомби, пока он не заставит их. А это неизбежно. Святость места ему противна, потому он пошлет зомби исполнить свою волю. Если им не удастся, то явится сам. И чем ближе к утру, тем вернее, что он возьмется за дело: при свете дня его силы иссякнут. Тогда мы можем найти и убить его, и он мало чем сможет помешать. Лучи солнца для него — яд. Что до зомби, они как пчелы, а он словно пчелиная матка. Все они подвластны одному разуму. ЕГО. Остановить их можно лишь разрушив мозг. Индейские чары действуют только на мертвых, чей мозг уцелел. Не знаю, как и отчего. С тем же успехом могу объяснить, зачем в снадобья добавляют глаз жабы или крыло черного мотылька. Просто метьте в голову и крошите черепа. Тогда их остановите.

— И индейца? — спросил Дэвид.

— С ним иначе. Демон внутри него владеет телом и дает силы, как бы тяжело тело ни пострадало. Его остановить может лишь солнце или священные предметы. Но таким предметам должна сопутствовать вера. Если мы теряем веру, от них нет пользы.

Преподобный обнял Эбби за плечи.

— Док, а вы знаете точно?

— Какое там. Я, по-вашему, что ни день воюю с упырями? Я все вычитал в чертовой книжке. — Док умолк. — И вот еще что. Эти живые мертвецы как зараза. Если укусит — считай, укусила бешеная собака. Только хуже — станешь таким, как они. Случись такое — советую застрелиться.

(2)

Город умер.

И мертвые бродили в нем.

Через щель между досками Преподобный следил за ними. Когда-то в Сан-Франциско он видел, как с полсотни крыс выбирались с корабля по швартову, и теперь вспомнил тот момент. Голодные красные глаза и все прочее. Зомби, при жизни бывшая Милли Джонсон, появилась у щели с другой стороны и взглянула на Преподобного. Разбухший язык облизнул губы. Длинная сопля свешивалась из левой ноздри, почти касаясь щеки. Она издала приглушенный стон, точно Преподобный был лакомым куском бифштекса. Наконец она отступила от окна в поисках лучшего пути внутрь, и Преподобный увидел индейца.

Тот шел посреди улицы с деревянным ящиком на плече, и дождь будто расступался перед ним.

Кэлхаун, глядевший в другое окно, отшатнулся, упал на колени и стал молиться.

Толпа мертвецов раздалась, попуская индейца, и тот остановился у церковных ступеней, вертикально опустил рядом ящик. Сорвав крышку, он выставил содержимое на обозрение укрывшихся в церкви.

За плечом Преподобного Док произнес:

— Его жена. То, что осталось.

Индеец повернулся к трупу, снял шнурок с ушами и надел через голову тела. Затем поцеловал мертвые почерневшие губы и обернулся к церкви.

Новые мертвецы ковыляли по улице. Среди них безлицый шериф и Калеб, волочивший кишки и припадавший на ногу, часть коленки которой отгрызли.