Дорога на Элинор

— Понимаю, — улыбнулся Лисовский и сунул под нос Терехову красную книжечку, раскрыв ее так, чтобы была видна фотография и надпись «Министерство внутренних дел РФ. Управление внутренних дел, г. Москва». Подержав книжку раскрытой ровно столько, чтобы Терехов успел бросить один взгляд, но не успел бросить второй, Лисовский спрятал документ и продолжил:

— Я веду дело о самоубийстве Ресовцева Эдуарда Викторовича, если вам что-то говорит эта фамилия.

Терехов кивнул прежде, чем успел подумать о том, что надо бы все отрицать: ничего не знаю, не понимаю о чем вы говорите.

— Отлично! — обрадовался Лисовский. — Давно вы знакомы?

— Мы вообще не знакомы, — медленно проговорил Терехов, стараясь тщательно подбирать каждое слово, чтобы не наговорить лишнего.

— Но вы сказали…

— Я ничего не сказал! О смерти Ресовцева была информация в интернете, естественно, я запомнил фамилию.

— Информация в интернете, — повторил Лисовский и нажал на клавишу диктофона, видимо, решив, что именно с этого момента показания Терехова следует протоколировать. — В таком случае как вы объясните, что в день смерти — возможно, за час или меньше до того, как покончить жизнь самоубийством, — Ресовцев звонил вам по вашему домашнему телефону?

— Звонил… — мысли в голове шевелились, как бревна в тесном речном заливчике, наползали одна на другую, разделить их было трудно, и под пристальным взглядом следователя Терехов не мог решить, какой линии поведения ему придерживаться. Все рассказать, как на духу? Что значит «все»? Историю с подмененной рукописью тоже? Или ограничиться простыми «да, звонил» и ждать, как отреагирует Лисовский?

— Я не знаю, что вы имеете в виду, — сказал Терехов хмуро. — Мне многие звонят. В тот день наверняка тоже звонили. Кстати, я точно не помню, когда это произошло — в понедельник, кажется?

— Во вторник, — поправил следователь. — Семнадцатого. Он звонил вам в пятнадцать часов двадцать три минуты, это зафиксировано в компьютере телефонной станции.

— В половине четвертого, — протянул Терехов. — Извините, не помню. Прошло несколько дней…

— Не помните? Обычно вам звонят люди знакомые, верно? А это был звонок от незнакомого человека — вы ведь сказали, что не были с Ресовцевым знакомы…

— Незнакомые тоже звонят, — поправил Терехов. — Любители. Как-то узнают номер…

— Кто-нибудь звонил в тот день?

— Не помню, — сказал Терехов. — Если бы я запоминал каждый такой звонок… Я не понимаю, чего вы, собственно, от меня хотите! Звонил — не звонил. Что там такое с этим Ресовцевым? Я-то при чем?

— Видите ли, — Лисовский поднял на Терехова открытый взгляд, — вы звонили в отделение, говорили с майором Мартыновым, это мой непосредственный начальник… Сначала дело о смерти Ресовцева представлялось ясным — в том, что он повесился сам, у экспертов не было ни малейших сомнений. Классический случай. Майор не собирался вникать в это дело, а у меня подавно не было причины углубляться… Но после вашего звонка мне было дано поручение копнуть — если писатель интересуется, может, действительно случай не совсем обычный, у него, мол, чутье, он сам детективы пишет… Я копнул. И оказалось: покойный именно вам звонил перед смертью, не кому-нибудь. Видите, я с вами предельно откровенен, Владимир Эрнстович. Я собирался закрыть дело, но нужно поставить точку. Почему он вам звонил? Вы не можете этого не знать — иначе не стали бы интересоваться у майора…

Голос следователя был монотонным, как рокот пылесоса, и гипнотизировал, как установки Кашпировского. У них в милиции нынче такие методы воздействия на подсознание подозреваемых? Почему — подозреваемых? В чем? Мне нечего скрывать, подумал Терехов. Почему не рассказать, как все было на самом деле? Сбросить тяжесть со своих плеч и переложить на другие. Пусть милиция ищет. Квартиру на Шаболовке, исчезнувшую комнату, Пращура этого…

И Жанну — к ней следователь непременно пристанет с вопросами. Почему-то Терехову этого хотелось меньше всего.

И еще — соседка Ресовцева. Ее тоже начнут спрашивать, она скажет, что Терехов был у покойного за день до трагедии…

А он утверждает, что они не знакомы.

— Да, — подтвердил Терехов то, что следователю и так было известно, — я звонил майору, верно. Прочитал в интернете о смерти Ресовцева, заинтересовался, а с Мартыновым мы давно знакомы, и отделение ваше в том районе, где жил покойный… Я литератор, как вы правильно отметили. Интересуюсь такими случаями.

— Конечно, — прервал Терехова Лисовский. — Ничего предосудительного. Но почему Ресовцев все-таки звонил вам незадолго до смерти?

— Откуда я знаю? — воскликнул Терехов. — Странный был звонок…

— Вспомнили, значит?

— Я не уверен, что звонил именно Ресовцев, — пояснил Терехов. — В тот день многие звонили, запомнился один звонок, да, дело было днем, точное время не помню.

— Что же он сказал?

— Учтите, я не уверен, что звонивший был именно Ресовцевым…

— Да, это фиксируется, — нетерпеливо сказал Лисовский.

— Ну… Он сказал что-то вроде…