Дорога на космодром

Но и какая-то высшая несправедливость в этом есть! Задача всех нас, современников Гагарина, людей, которые многие годы работали рядом с ним, и людей, перед которыми лишь однажды в открытой машине промелькнуло его лицо, в том, чтобы сохранить в себе и передать потомкам живого Гагарина. Я убежден, что такое знание сделает наших детей и внуков мудрее, еще теснее приблизит их к нашему времени. Живой Гагарин поможет им узнать еще лучше всех нас, вернее, то лучшее, что есть в нас. Живой Гагарин непременно заставит потомков наших завидовать нам, он поможет им понять наш труд и нашу жизнь, раскроет перед ними наши мечты и, может быть, поможет полюбить нас.

Только живой образ способен сделать это. Символ можно глубоко уважать и высоко ценить. А любить – человека.

Но в то утро, когда за ним закрыли посадочный люк, он еще не был символом, он был просто старшим лейтенантом ВВС. Волновался ли он, сидя в космическом корабле? Волновался. Медики видели это по записям пульса и частоты дыхания. И чем меньше времени оставалось до старта, тем больше он волновался. Во время подъема на орбиту частота пульса Гагарина возросла до 180 ударов в минуту, при норме 70. Но ни до старта, ни после не было такой секунды, когда бы он потерял власть над собой. И если сравнить показатели волнения его с подобными показателями других космонавтов, они были не больше, чем у других. Точно такой же пульс был, например, у Ричарда Гордона, когда космический корабль «Джемини-11» состыковывался с беспилотной ракетой «Аджена» в сентябре 1966 года. Гагарин волновался, как должен волноваться всякий нормальный человек.

Королев волновался, конечно, больше. По десятиминутной готовности он с Воскресенским, Кирилловым и другими специалистами спустился в командный бункер. На связи с «Востоком» сидел Павел Попович. Иногда микрофон брал Каманин, перед самым стартом – Королев.

Широко известные кинокадры, на которых запечатлен С. П. Королев, сидящий за круглым, покрытым скатертью столом у лампы с абажуром и переговаривающийся с Гагариным, документальны относительно. Это действительно Королев, и говорит он действительно точно те слова, которые он говорил Гагарину перед стартом. Но кадры эти сняты позже, не 12 апреля. Королева в бункере в то утро никто, к сожалению, не снимал. Да он и не разрешил бы никогда, чтобы кто-то отвлекал его треском кинокамеры и яркими лампами подсветок. Трудно теперь узнать, как точно стоял Сергей Павлович в командном бункере, как это все выглядело. У тех немногих людей, которые находились тогда рядом с ним, было так много других важных объектов для наблюдения, что вряд ли их можно упрекнуть в том, что они не «наблюдали» Главного конструктора. Королев не отдавал приказаний и не объявлял готовность по времени. Это делали Анатолий Семенович Кириллов (именно его палец нажал на кнопку «Пуск») и заместитель Главного конструктора по испытаниям Леонид Александрович Воскресенский. Королев был рядом. Он говорил с Гагариным и одновременно точно фиксировал в своем мозгу все происходящее вокруг него, все команды, приказы, сообщения, вспыхивающие транспаранты и табло. Все – люди и автоматы – работали слаженно и четко. И от зрелища их работы отвлек его на миг только далекий голос, который услышал он сквозь треск электрических разрядов.

– По-е-ха-ли! – крикнул Гагарин.

Через несколько минут произошел сброс головного обтекателя, и Гагарин увидел в иллюминаторе голубую Землю и совершенно черное небо. Яркие немигающие звезды смотрели на него. Этого никогда не видел ни один житель Земли.

Первый человек с третьей планеты звезды класса G-2, бегущей в данное время к созвездию Геркулеса, летел в космосе.

В одной из своих статей, которые в последние годы жизни Сергей Павлович Королев публиковал в новогодних номерах «Правды», он писал: «…Безграничный космический океан станет в ближайшие годы одной из самых крупных областей приложения новейших человеческих познаний в различных областях науки и техники для того, чтобы люди в космосе могли надежно и безопасно работать и отдыхать. А за всем этим виднеются еще бескрайние космические дали, издавна привлекавшие внимание человечества! Это другие миры, быть может, иная, отличная от земной, жизнь, далекие неведомые солнца со своими планетами-спутниками… И эти дали будут достигнуты советской наукой!»