Дорога на плаху

— Нам повезло, — на возвышенной ноте говорил Константин Васильевич. Видно по всему, он доволен поездкой, близкими и сердечными людьми, среди которых находился и не скрывал своего настроения, с удовольствием пил водку, и его по началу бледное лицо, едва ли не сливающееся со светлой рубашкой, розовело, а скорбные морщины у глаз разглаживались. — Нам круто повезло! Мы очень выгодно продали свою квартиру. Если здесь будем покупать, то лишь однокомнатную. Остальные деньги — на свадебный подарок.

— Не хочу показаться нескромной, но нельзя ли узнать, каков будет этот роскошный подарок? — сдержанно улыбаясь, спросила Валентина. Она еще не решила окончательно: хорошо или плохо отразится приезд ее родителей на отношения Бориса и Евгении. Одно дело чувствовать себя оторванной от родных, не иметь их каждодневной поддержки, а только общаться с Борисом и с нею, и другое дело постоянно ощущать твердое родительское плечо, бежать со всеми радостями и неурядицами к родной матери, забывая о свекрови. Что ж поделаешь, надо с мольбой к Богу принимать то, что складывается в настоящем и уповать на все хорошее в будущем.

— О чем ты, Валя, будь мы более состоятельны, мы бы купили в подарок хорошую квартиру! — воскликнула Наталия Михайловна, и Валентина увидела в ней саму искренность, ту же, что наблюдала в ее глазах, когда впервые встретилась в дверях госпиталя. Только тогда дальняя дорога, тревога за дочку, за ее дорогого человека, отражали на лице невыразимую печаль. Сейчас радость, улыбка преобразили и омолодили женщину, преподнося ее былую, но увядающую красоту на ладонях. И случись здесь посторонний человек, он непременно поразился красоте дочери и матери, хотя и не похожих, но ему бы стало ясно, откуда она у молодой женщины. — Все, что у нас есть, мы вложим именно в покупку квартиры молодым. Без своего угла нельзя построить крепкую семью.

— Мама, насколько мне известно, в Красноярске у меня есть собственность: половина двухкомнатной квартиры. Кузнецовы, как и Рябуша собирались ее продать, а деньги разделить поровну, — Евгения сказала это ровным голосом, как само собой разумеющееся.

— Именно так, дочка. Перед отъездом сюда я разговаривал с Кузнецовыми, они берут все хлопоты на себя, и как только сделка состоится, половина суммы — твоя.

— Прекрасно! — воскликнула Евгения, радостно глядя в глаза Борису. — Ты слышишь, Борис?

— Все до звука, и хочу вставить и свое слово. На днях я получаю боевые! Это почти такая же сумма, как дарят тебе мама и папа. Так что квартира у нас будет приличная.

— К сожалению, я со своей скромной зарплатой не могу внести свой пай, — огорчилась Валентина.

— Валюша, дорогая, — с жаром успокоила ее Наталия Михайловна, — твой пай самый дорогой — это твой Борис. Не будь его у тебя, разве могло состояться подобное застолье!

— Спасибо, дорогие мои, я могу ответить только таким же козырем.

— Ты права, мама. Сколько невероятных событий свершилось в этом году. Я хочу, чтобы год этот завершился нашей свадьбой. И сыграем мы ее в нашей новой квартире в Новогоднюю ночь! Я предлагаю выпить за это событие!

Они еще долго сидели за столом, обсуждая свое приперченное, кремнистое и примороженное житье-бытье, и где-то за полночь, Валентина Александровна предложила гостям постель: Рябуше в комнате сына, Наталии Михайловне и Евгении у себя в спальне. Но мужчины, подогретые водкой и впечатлениями встречи, еще долго переговаривались при потушенном ночнике.

— Мы долго обсуждали наш переезд, который нам казался огромным стеклянным сосудом, — говорил Рябуша Борису. — Дело не только в сложности обустройства на новом месте. Я человек военный, к частым переездам привык.

— Но тогда вы были молоды, — возразил Борис.

— Если ты заметил, у меня и сейчас спина не горбится, а энергии, хоть отбавляй. Ты знаешь, как мы любим Женю, вдали от нее нам не жить. Меня волнует просочившаяся в ваш город информация о ее прошлом. В Омске о ней знали только мы, то есть — никто. Здесь же есть третьи люди. Скажи, Борис, они опасны, они твои враги?

— Я вас успокою, Константин Васильевич. Один из них убит в Чечне. Второй находится за решеткой. Потому спите спокойно.

— Я постараюсь, Борис.

— Вот и прекрасно. Меня сейчас больше всего волнует протез. Примерял уже два и ни один не нравится, а я хочу снова вернуться к своему делу. Нет ли у вас, как у офицера, связей в этом вопросе.

— Как же, дорогой, как же? — воскликнул Константин. — У меня друг служил в Германии. Дослуживал выслугу лет на протезе. Завтра же созвонимся. Он в Нижнем Новгороде осел. Ты знаешь, с первого взгляда и не заметишь, что у него протез.

— Чей?

— Должно быть немецкий.

— Вот в этом-то и заковыка. Я, конечно, еще не пытался с немцами связаться, если что — ребята генерала Климова помогут. Но все это хлопотно. Евгения жутко переживает. А отечественные протезы просто дрянь.

— Давай завтра утречком созвонимся с Кешей, выясним все за и против, тогда будем действовать.

— Хорошо, согласен, спокойной ночи.

— Будь здоров, — откликнулся Рябуша, счастливо улыбнулся в темноту, и вскоре его тихий сап поплыл по комнате.