Дорога на плаху

— Несчастная Лида, не удалась судьба у девушки. После школы сразу же сына родила, якобы от Игоря, в котором Лида души не чаяла. — душевно рассказывала Анна, — и как! — Оставила ребенка на попечение родителей, а сама, сломя голову, бросилась сюда за Костячным. Но странно то, что у женщины нет ни одной фотографии сына, хотя тому уже второй годик. Любовь к мужчине, да такому видному, как Костячный, понять можно, но вот не укладывается в голове отношение матери к сыну.

— Может быть, и нет никакого сына, — высказала предположение Людмила Сергеевна. — Правда, в том, что она рожала, сомнений нет: следы родов видны невооруженным глазом.

— В паспорте запись о сыне есть.

— Птичка добрая, эта Лида, — пришла к выводу Людмила Сергеевна, — надо побыстрей ее выписывать, как бы не нажить неприятностей.

Лида за больницу не держалась. Придя на работу на следующее утро, Людмила Сергеевна осмотрела пациентку, нашла, что та уже справилась с кризисом, успокоилась с потерей дочери, и даже довольна, что связь с ненавистным теперь человеком так трагически окончилась.

— Ну что, матушка, домой пойдешь? — ласково спросила фельдшер.

— Где он, мой дом-то, Сергеевна, куда мне идти?

— К Анне иди, она от тебя не отказывается.

— Не смогу я у нее жить, как вспомню, что там он со мной проводил сладкие вечера и ночи, сердце кровью обливается.

— В таком случае подыскивай новую квартиру, девка ты спокойная, покладистая, найдутся добрые люди. До весны тебе так и так надо здесь жить. Костячного ты сама не найдешь, напрасные хлопоты. А вот документы на него, если что, собери и в милицию подай.

Лида покинула больницу в сумрачном настроении. Она была раздавлена не потерей ребенка, во что ее заставили поверить, а предательством человека, которому безгранично верила. Он же надругался над ее доверием, любовью, изощренной хитростью и жестокостью оставил глубочайшую кровавую борозду в ее душе и в сердце, эта борозда не зарубцуется теперь до конца жизни.

Борозда еще углубилась, когда она пришла домой и, сунув руку в заветное место под наволочку подушки, не обнаружила там драгоценного свертка с деньгами.

— Обобрал, негодяй, — вскрикнула Лида. — Какими мозолями добывала рубли и, можно сказать, кровью, собирала по крохам, отказывая себе во всем. Старалась для жизни на первое время, а он! — Лида залилась в который раз горючими слезами. — Ничего у меня не получилось! Ни мужа, ни дочери, ни денег!

В комнату несмело вошел Шура. Он, переминаясь с ноги на ногу, мягко, но довольно решительно сказал:

— Лида, пойдем ко мне, я же дембель. На стройке зашибаю прилично. Если согласна, я женюсь на тебе.

— Шура, катись ты от меня со своей добротой и женитьбой. Никто мне не нужен.

— Ладно, я уйду, но если нужда припрет к косяку, обращайся, помогу.

— Шура, иди, иди! Не рви мне душу! Мужики для меня теперь не существуют.

Слезы помимо ее воли текли и текли из ее глаз. Она не знала было бы ей лучше с дочкой, живым существом на руках, или вот так одной, брошенной, обманутой, но свободной? Горе и отчаяние, как глухая тайга поглотили ее, и не было видно просвета в этой дремучей неблагодарности совсем недавно любимого, а теперь ненавистного человека. Она пластом лежала на кровати и не откликнулась на приход с работы тети Ани. Но та вошла в комнату и растолкала плачущую девушку.

— Слышала, ты грешишь на Игоря, что он твои деньги спер, правда ли? — тетя Аня стояла рассерженная, куда девалась ее прежняя доброта, и Лида, несмотря на свое состояние, поняла причину такой перемены добрейшего человека.

— Тетя Аня, миленькая, этот негодяй обобрал меня до нитки, я ему говорила, где лежат мои, с таким трудом, накопленные деньги. Он, только он мог сделать такую подлость. Я теперь понимаю, почему он спрашивал меня, придете ли вы на обед, чтобы вместе с вами попасть в квартиру, остаться там и все обшарить. Разве я могла догадаться о его коварстве, когда он мне сулил заботу обо мне и о будущем ребенке, собирался купить отцовский подарок — набор детского белья. Я, дура, сказала ему, если у тебя денег не хватит, возьми из тех, что спрятаны в подушке. Я так ему верила, а теперь заявлю на него в милицию, пусть его снова посадят, больше такого негодяя не люблю. И, слава Богу, что от него у меня нет больше ребенка.

— Да ведь и я на него подаю, он и меня обчистил, — гневно сказала тетя Аня, — мои деньжата тоже прикарманил. Пригрела гадюку на груди.

— Сколько у вас было?

— Полтысячи!

В дверь постучали, и тетя Аня впустила гостя. Им оказался Рябуша. Увидев расстроенных женщин, он спросил:

— Обокрал?

— Да, — ответила тетя Аня.

— У меня к Лидии просьба. Мы с женой понимаем, в какое трудное положение попала Лида, поэтому просим принять от нас в качестве помощи небольшую сумму — четыреста рублей. Все что мы можем. Отказ я не принимаю. — Он положил на стол конверт с деньгами, попрощался и ушел.

— Тетя Аня, — сказала Лида, — деньги делим пополам, согласны?

— Нет, милая, мне не надо.

— Тогда я тоже не возьму.

— Ну, хорошо, согласна. Только давай, не мешкая, напишем на этого паразита заявление в милицию.