Дорога на плаху

Истерики не последовало. Он оценил ее поведение. Она знала, что можно от него ожидать. Но придет время, она завоюет его окончательно. Если нет, она без комплексов, сможет освободиться от его чар по примеру Риты и Галки. Тем более, что летом поедет поступать во ВГИК. Но она горько ошибалась, однажды обнаружив в себе перемены. Она страшно испугалась задержки привычного цикла. Успокаивая себя, наивно подумала, что перепутала числа, но множество раз пересчитывая, дни холодела и холодела: никакой ошибки. Попыталась вновь успокоить, мол, какие-то непредвиденные штучки и ходила несколько дней в надежде и страхе, как по пылающей с двух сторон дорожке, обдаваемая жаром будущего разоблачения. Но имея характер и артистические способности, девушка нашла в себе силы не замыкаться в себе и быть на людях такой же веселой и непринужденной, как и всегда, общительной и говорливой. Но каждую минуту помнила о зарождающейся в себе новой жизни и боялась ее до содрогания.

Она боялась злой мачехи, боялась школы и бескомпромиссного комсомола с беспощадной суровостью осуждающего все аморальные поступки советского школьника, боялась Игоря, который, она знала, отвернется от нее сразу же, как только все обнаружится. Он предупреждал: никаких надежд на замужество после окончания школы. У него грандиозные планы, а связывать себе руки он не намерен. Получили удовольствие и разбежались. Он свободно мог вычеркнуть ее из жизни, так как настоящая его любовь — гимнастика. У Лиды — он, и только потом мечта стать артисткой. В театральном, как и везде, можно учиться, став матерью. Она оправдывала его поведение, не видела ничего дурного в том, что он способный малый, видит, прежде всего, свою спортивную карьеру, а затем все остальное. Она безумно любила его и не собиралась огорчать своим безысходным положением, хотя выход был — аборт. Она ходила к врачу, просила помочь освободиться от тяжести, но получила отказ. Денег на тайную операцию на дому у нее нет. Кроме того, она не знала, где искать такого человека, свою же тайну никому не доверяла. Круг знакомых был очень узок, и девушка в отчаянии металась, ища выхода. Она вспомнила о брате, который вот уже два года, как не давал о себе знать. Ехать на поиски брата в незнакомый и большой город, все так же нет денег и, конечно, времени. Какой повод она могла выставить? Соскучилась по брату? А школа. Знай она адрес, заняла бы денег у подруг, поехала бы в воскресенье, а удалось бы опростаться, потом бы отбрехалась.

Приближались весенние каникулы, и идея отыскать брата с помощью отца укреплялась.

— Папка, наш Витька два года не пишет и не приезжает, может быть, что с ним случилось. Надо поехать и разыскать его, — предложила она. — Нельзя же так жить в неведении.

— Отсутствие вестей — хороший признак, — равнодушно ответил отец. — Если бы жареный петух клюнул в одно место, то бы уж давно за помощью прибежал.

— Может, его в живых нет, — не соглашалась Лида.

— Сообщили бы, — нерешительно возразил отец.

— Кому нужен чужой человек, если даже мы о нем не беспокоимся. Мне он все-таки брат родной. Дай денег на дорогу, я съезжу на каникулах.

— Ты же знаешь, деньги я до копейки отдаю матери.

— Возьми — ты глава семьи.

— Не даст она денег на бесполезную поездку.

— Тогда я зайцем поеду. Сяду в поезд и поеду, как дочь железнодорожника, — не сдавалась Лида.

— Хорошо, я займу у кого-нибудь, с получки отдам, — пообещал отец.

Лида съездила в Красноярск, но брата не нашла и, удрученная, вернулась назад. Приближался май, и девушке становилось все сложнее скрывать растущий живот. И однажды, в очередную встречу с любимым, последовало ее разоблачение.

— Что это у тебя? — в ужасе уставился Игорь на обнаженную твердую выпуклость на животе. — Ты беременна?!

— Да, милый Игорек, — с дрожью в голосе ответила Лида, давно готовясь к этой минуте.

— Почему ты молчала? Почему не сделала аборт, идиотка? — взревел Игорь.

— Я пыталась, но ничего не вышло, — дрожа всем телом, отвечала Лида, — я боялась тебя потерять.

— Ты все равно меня потеряешь, — он вскочил с кровати обнаженный, стройный, как сам Аполлон. Она смотрела на него синим взглядом и ждала его действий, которых так боялась.

— Одевайся немедленно и уходи, иначе я тебя побью, — угрожающе прошипел он. — Если ты не думаешь о себе, о школе, о предстоящих экзаменах, то я — думаю!

— Игорек, любимый, — взмолилась Лида, — не гони меня. У меня есть только ты. И больше никого на всем свете. Помоги мне.

— Чем?

— Сочувствием, лаской. Ведь то, что там у меня внутри, произошло от тебя. Ты мужчина, ты должен защищать свою женщину!

— Ты забыла наш уговор.

— Я бы не требовала от тебя ничего, если бы не случилось это несчастье. Не беспокойся, я ничем не выдам наших отношений, но для меня важна твоя рука, чтобы я могла на нее опереться.

— А живот! Куда ты денешь живот? Он же растет. Почему бы тебе не попытаться сделать аборт?

— Сейчас уже поздно. Я ходила в больницу, мне отказали, точнее, предложили привести родителей. На дому делать — у меня нет денег.

— Я дам тебе денег.

— Но уже поздно, как ты не поймешь, милый.