Дорога на плаху

— Замечала. У тебя лицо стало какое-то серое, а глаза грустные. Я это относила на счет легкой ссоры с Игорем.

— Нет, а в фигуре, в фигуре изменения есть?

— Пока нет, — неуверенно сказала Наташа, глядя на подругу во все глаза. — Только лицо посерело.

— Лицо чепуха: головные боли, мигрень, ударилась. Главное живот спрятать, до конца экзаменов протянуть и сдать, а там — я свободная пташка.

— А как же Игорь? Неужели у него нет никаких обязательств?

— Игорь от меня отвернулся. Он конечно, предал меня, но я его люблю. Это самое главное и самое печальное.

Что самое главное, что самое печальное Наташа не поняла, но переспрашивать Лиду не стала, чтобы не раздражать глупыми вопросами.

— Какой же Игорь подонок, — рассуждала Наташа, — сначала наслаждался тобой, теперь оттолкнул! Вверг в страшную беду!

— В том то и дело: я буду отвергнута школой. Я — изгой.

— Какой ужас! Игорь мог бы заявить: женюсь, как только окончим школу. Это тоже скандал, но скандал проходящий, — горячилась Наташа. — Надо на него повлиять. Навонял, как хорек и сбежал. Завтра же я поговорю с ним, потребую, чтобы он не бросал тебя, имел мужество отвечать за свои поступки.

— Это ничего не даст. Он меня предупреждал, что за последствия не отвечает.

— Его надо заставить жениться на тебе.

— Это ничего не меняет, скандала не избежать.

— Но что же делать, как помочь тебе? Если все откроется, родители запретят с тобой дружить. Я сделаю вид, но тебя в беде не оставлю. Идем ко мне. Пообедаем и обсудим спокойно твое положение.

— Но у тебя же дома брат, — не согласилась Лида в отчаянии.

— Его не удержишь сейчас в квартире. Я тебя осмотрю. Все же я дочь медиков, кое-чему научилась от мамы.

Скандал разразился в середине мая. Отец, получив должность старшего машиниста тепловоза, отсутствовал дома неделями, находясь в поездках. В эти дни Лида с мачехой почти не общалась. Она во всем старалась угодить мачехе: готовила пищу, убирала в квартире, стирала, совсем не смотрела телевизор, на который все вечера глазела вобла. За стол садились порознь. Лида и раньше любила есть салат из квашеной капусты, политый подсолнечным маслом, с доброй порцией репчатого лука. Теперь ее неудержимо тянуло к кислому. И однажды мачеха заметила, как падчерица за обе щеки уплетает квашеную капусту.

— Что-то тебя на кислое потянуло, — зловеще процедила сквозь зубы сухая вобла. — Что это с тобой, девка? То-то я смотрю, ты лицом переменилась, почернела, как коровье дерьмо. Уж, не забрюхатела ли от кого?

Она медленно приблизилась к девушке.

— С чего вы взяли? Я всегда капусту любила, — сказала девушка, не показывая охвативший ее ужас.

— А вот мы счас проверим, — сказала мачеха, быстро схватила девушку за живот и тут же отпрянула, словно коснулась раскаленного железа, завопила: — Сучка, нагуляла! Счас я его выдавлю из тебя коленкой.

Она впилась хищными пальцами в девушку, бросила ее на пол. С грохотом в сторону отлетел стул, на котором сидела Лида. Падая навзничь, она больно ударилась головой о пол, и на миг потеряла сознание. Но оно вернулось к ней в тот миг, когда острые пальцы мачехи завернули на ней платье и комбинацию, пытаясь обнажить живот. Лида сгруппировалась, и сильный удар ногой в грудь, отбросил мачеху в сторону. Та истошно заголосила.

— Убила, сучка, убила! Нагуляла брюхо, а меня убила. Счас я тебя, сучку, сдам в милицию.

Противники поднялись одновременно. Лида схватила, лежащий на столе кухонный нож и крикнула:

— Только посмей сунуться на улицу, прирежу! Мне терять нечего, — грозно, без истерики сказала Лида.

Мачеха оторопела. Она увидела перед собой совсем другого человека, решительного, со злым сильным голосом, в глазах больше не было той щенячьей покорности, которую привыкла видеть она. Там плескались гнев и ненависть. Но еще не веря своему открытию, в свои утраченные силы и влияние, мачеха попыталась взять реванш.

— Да я тебя в порошок сотру, сучка, брось нож! — взвизгнула она, но испуганно.

— Не брошу. Твоя власть надо мной кончилась. Посмей только открыть рот, разболтать — прирежу, как поросенка.

Недаром Лида талантливо играла в ТЮЗе драматические роли. Сейчас она чувствовала, как перевоплощается в Жанну Д'Арк сильную, волевую и смелую девушку.

— Шуруй к своему телевизору и не пытайся ускользнуть из квартиры. Сегодня я буду спать у входной двери. А что бы ты не напала на меня сонную, я подвешу к твоей двери кастрюли и ведра. Они загрохочут, как только ты попытаешься выйти. Нападешь на меня, я тебе обещаю — всажу нож в твое поганое пузо.