Дорога на плаху

— Какое впечатление произвела на тебя Лиля?

— Мама, Лиля не моя девушка, не тот тип, хотя и красивая с веселым нравом. Может быть, она и смогла бы достучаться до моего сердца, если бы оно было свободное. Такова карма. К тому же, я пока не собираюсь жениться, имея только форму да один костюм сыщика.

Мама не хотела слушать его аргументы.

— Боря, не торопись с выводами, возможно, это твой счастливый лотерейный билет. Сейчас у всех трудное материальное положение, но жизнь не остановилась. Люди все так же продолжают любить, женятся, рожают детей.

— Но я не собираюсь жениться даже на Евгении, по крайней мере, пока нахожусь в климовской бригаде. Закончится командировка, будет видно.

— Ты не вполне правдив. Прошлый раз ты говорил о готовности связать свою судьбу с Евгенией. Что ты нашел хорошего в этой женщине, поражаюсь?

— Мама, не надо поднимать этот вопрос. Я говорил о готовности, но не называл срок. Ты же не позволила мне высказаться до конца и пустилась в упреки. Я теперь пожалел о том, что рассказал об Евгении больше того, что тебе следовало знать. Тебе бы надо прислушаться к мудрому изречению: друг моего друга — мой друг. Получается наоборот: друг моего друга — мой враг. Как это ни печально, но факт.

— Ну, хорошо. Ты обладаешь даром убеждения. — Валентина Александровна сделала паузу, как бы не решаясь продолжить не очень приятный разговор. — В субботу Лиля и ее мама приглашают нас в гости. Поужинаем, выпьем хорошего вина, поиграем в карты. Я думаю, согласно твоим убеждениям о друге, ты составишь нам компанию?

— Только ради тебя.

— Жаль, если Лиля тебя не заинтересовала, ведь она прекрасная собеседница, просто вулкан.

— Который может засыпать пеплом.

Валентина Александровна обиженно поджала губы и удалилась на кухню готовить ужин. Как огорчительно, что в данном вопросе у них с сыном нет понимания. Он повзрослел, изменился, о жизни имеет свое суждение. Но суровые милицейские будни не сделали его замкнутым, он по-прежнему делился с ней прочитанным, услышанным по телевидению, высказывается в отношении ельцинских реформ, особенно приватизации, в результате которой, по его мнению, криминальные структуры баснословно богатеют, не работают на благо страны, а растаскивают ее по заграницам. Их точки зрения во многом совпадали.

— Ты же знаешь, мама, современные оценки коллективизации. Кроме вреда галопная ликвидация, так называемого кулачества и обобществления их имущества, ничего хорошего не принесла. Миллионы уничтоженных крепких рабочих рук, да, что там рук, семей. И как результат — падение урожайности зерновых и других культур. Страна не смогла достичь того уровня, что имела. Так вот, приватизация — это коллективизация наоборот. В принципе, я не против нее, как и мой шеф генерал Климов, но во всем должна быть мера, все остальное — преступление.

Валентина Александровна соглашалась с сыном, рассказывала, как у них в городе рушится мощная строительная индустрия, становление которой шло с ее участием. Но во вчерашний день с бесконечным дефицитом товаров, в длинные очереди в магазинах она возвращаться не хочет.

— Сейчас все есть в магазинах, а сколько их создано! Вот только бы упорядочили выплату зарплаты, и жить можно, — откликалась она. — Меня, конечно, страшил и страшит разгул криминала. Я всегда дрожу за тебя. Раньше было спокойнее.

— Раньше о многом молчали, а опасность попасть под пулю бандита, была не меньшая.

— Но и не большая. Нынче я чуть не потеряла тебя. А как хочется пожить в спокойствии, в достатке. В Чечне снова напряженная обстановка. Доходят слухи, что вулкан войны вот-вот грянет. И не дай Бог, очутиться тебе в этом пекле.

Валентина Александровна всю жизнь боялась за жизнь сына. В школьные годы она страшилась, что однажды он, переходя улицу, попадет под машину; став юношей, увлекся самбо, она пугалась, что на тренировках или соревнованиях его покалечат; когда засобирался поступать на юрфак, ужасалась его опасному выбору. Но что характерно, она никогда не мешала своему сыну, не отговаривала его, не навязывала своего мнения. Но в отношении Евгении она будет тверда.

— Ну, что ты мама, успокойся. Я ранен, меня на войну не возьмут.

— Дай-то Бог, худа без добра не бывает.

Каждый вечер они находили тему для разговора и им не скучно в их небольшой, но уютной квартире. Валентина Александровна с нетерпением ждала субботнего вечера, когда она с Борисом пойдет в гости к приятельнице, у которой красавица дочь. Она убеждена, что Лиля сумеет разжечь интерес в сердце Бориса, и две одинокие мамы породнятся, сделают все, чтобы их дети были счастливы. Ей, в пятьдесят лет, больше ничего от жизни не надо. Порядочного мужчину для себя она теперь уже не найдет, так и будет греться счастьем своего сына.