Дорога на плаху

— Ладно, я поверю всему, что ты скажешь на этот раз. В письме ты писала о его смерти. Но не будем ворошить неприятную кучу, нам хорошо вместе, давай оставим этот вопрос до окончания моего срока. И тебе не мешало бы подкопить деньжат.

— Я стараюсь, Игорек. Ты же видишь, я ничего не покупаю себе, кроме необходимого.

— Умница, деньги нам понадобятся на свободе.

Этот разговор обнадежил Лиду, и она не брезговала никакой работы. Кроме основной на строительстве жилья штукатура-маляра, она мыла полы в конторе строительного участка, за что ей платили всего полставки. Порой она так уставала, что против обыкновения засыпала, поджидая к назначенному часу Игоря, и ему приходилось заходить в комнату, тревожа тетю Грушу.

— Милый, не сердись на меня, я так сегодня устала, у нас месячный аврал, а тут еще осенняя грязюка, полы не промоешь. Я же стараюсь подкопить денег к твоему освобождению.

— Я не сержусь, с чего ты взяла. Важно, что твоя усталость не отражается на топчане, который стал жутко скрипеть.

— Да-да, давай сегодня как-нибудь необычно. У нас девчата анекдоты рассказывали о множестве приемов. Одна из наших читала на эту тему какую-то египетскую книгу. Занятно.

— Это что-то интересное. В чем же будет заключаться необычное?

— О! Я постараюсь тебе это преподать, ты же любишь новизну.

— А кто ее не любит?

— Моя новизна заключается в лобзании твоего тела вместе с кусочком льда. Я, конечно, не умею, но я постараюсь.

И как только она приступила к своему волшебству, он замер, а потом задрожал всем телом, призывая ее быстрее совершать свое таинство, иначе его сердце разорвется от переполненных чувств, и когда она вобрала его в себя, он вскрикнул, и неистовая страсть унесла их в мир блаженства.

Встречи в темной кладовке не были частыми, не вызывали пресыщения, а потому всегда проходили с накалом страсти. Молодые люди, уставшие от физической работы, отдавались любви полностью, и последующий отдых снимал с них физическую и моральную усталость, как бы опустошал их, уносил тела и души на седьмое небо, в невесомость. Это был истинный рай в шалаше.

— Игорек, мне кажется, я только теперь познала истинного мужчину, а не тогда в школьный год. А ты?

— Что ты заладила об одном и том же. Хорошо тебе, и будь довольна, — раздраженно отвечал он и замыкался.

Ей хотелось не только ощущать его в себе, лежать рядом, но и слышать голос.

— Меня обижает не только то, что ты не говоришь мне ласковых слов, но больше то, что ты ни разу не поинтересовался моим житьем после школы, сыном, просто актерскими успехами и планами на будущее.

— Лидка, ты достаешь меня, уймись!

Она прощала ему, отнеся раздраженность и молчаливость за счет его теперешнего положения. Вместо лавров чемпиона-гимнаста он вкалывает на стройке и во мраке тесной кладовки, где пахнет мышами и мукой, занимается с ней любовью.

Лида больше не пыталась заводить разговор на волнующую ее тему, и когда почувствовала беременность, промолчала. Причина все та же: стремление привязать к себе любимого. Но была и вторая. Как-то придя на свидание, Игорь сказал:

— Начальство требует документ, подтверждающий брак или свидетельство о рождении ребенка.

— У меня есть только запись в паспорте о рождении Сашеньки. — Лида встревожилась. — О документах на сына можно сказать, что остались дома, у родителей.

— Но паспорт при тебе.

— Да, но брачного штампа там, разумеется, нет, есть только запись о сыне. Достаточно ли будет начальству этого?

— Я не знаю, — сказал Игорь, не на шутку расстроился. — Я покажу его начальнику, а за одним скажу, что у тебя новая беременность.

— С чего ты взял? — испугалась Лида.

— Живот стал тверже.

В темноте она не видела его лица, голос звучал несколько суховато. Лида сжалась, как бы в ожидании хлесткого удара. Но он не последовал.

— На каком месяце? — услышала она подобревший голос. — Может быть, это и неплохо в нашем положении. Во всяком случае, доказательства начальству, что у нас зашло далеко и намерения серьезные. Так что молчишь? Собираешься делать аборт или рожать?

Лида не верила услышанному, онемела от счастья: у него серьезные намерения. Закон разрешает им пожениться прямо здесь, но если заявить, то как же будет выглядеть ее первоначальная легенда? Ее сочтут лгуньей, уж лучше ждать освобождения, решила она.

— Думаю, уже четвертый месяц, — сказала она с трепетом. — Я бы предпочла рожать. Ведь наша легенда подтвердится.

— Правильно, — она почувствовала, что он усмехнулся. — Надеешься покрепче привязать меня?

— Я надеюсь на твою любовь ко мне и к малышу. То, что между нами происходит, не может быть искусственным. Такие чувства изобразить не под силу даже гениальному актеру.

Игорь долго молчал. Лида очень пожалела, что в кладовке нет электричества, и она не может наблюдать за выражением лица Игоря, которое скажет о многом. Молчание пугало.

«Видимо, я гениальный актер», — думал между тем Игорь, не зная радоваться или огорчаться такому дару. Наконец он сдержанно сказал:

— Что ж, поступай как для тебя лучше. Я соглашусь с любым твоим решением.