Дорога на плаху

— Она еще сомневается, — возмутился Вениамин, — не я, так ходила бы старой девой до сих пор.

Телевизор брызнул смехом из сериала, и из комнаты раздалось сердитое:

— Все-все, дай послушать…

Вениамин развел руками, и приготовился к исповеди гостьи.

— Где ваш Сашок? — спросила Лиля, — я ему шоколадку принесла.

— У соседей, с дружком пирамиды строят. Купили тому классный конструктор, вот они и угорают.

— Может, выйдем да поговорим спокойно. Я так не люблю, когда перебивают.

— Согласен, поужинаем и — в мой кабинет. Запремся, и хоть любовью занимайся! — засмеялся Вениамин сально.

— Дядя Веня, тебе выпивать нельзя, — с укоризной сказала Лиля. — Водка нездорово возбуждает.

— Напротив, будит силы спящие, здоровые!

Через пару минут они ушли в кабинет, Вениамин усадил Лилю в свое вертящееся кресло за столом, а сам опустился на стул, развернув девушку лицом к себе.

— Так, я слушаю, кто он?

— Мент, старлей, был ранен бандитами в далеком Красноярске…

— Можешь не продолжать, Борис Петраков, подающий надежды сыщик, которого хвалит сам генерал Климов.

— А ты откуда его знаешь?

— Грош мне цена, если бы я не знал таких ребят, как Боря Петраков.

— Так ты одобряешь мой выбор?

— Не то слово, сватать пойду.

— Сватать не надо. Он пока на меня поглядывает довольно холодно. Дело в том, что у него в Омске осталась, как утверждает его мама — моя страстная сторонница — любимая женщина. Но она ему, по словам матери, не пара и в чем-то сильно скомпрометирована. Она не говорит.

— И ты хочешь узнать ее ахиллесову пяту и вонзить копье! — воскликнул догадливый дядя Веня.

— Да-да! Я хочу побороться за свою любовь, я имею на это право, как влюбленная женщина?

— Я не знал, что ты уже женщина.

— Дядя Веня, не будь наивен и не отвлекайся. Мне уже двадцать два года. За плечами студенчество.

— Вопрос ясен, тебе нужен компромат. Чем могу быть полезен я?

— Займи мне денег на дорогу, я поеду в Красноярск, соберу на нее все, что смогу.

— Хо-хо-хо, рассмешила, — захохотал дядя. — Сколько же тебе надо, если не секрет.

— Я прикинула, тысяч пятнадцать.

Дядя подпрыгнул на стуле.

— За такие деньги я тебе, не вставая с места, добуду такое, чего даже и не было. Ну, ты даешь! Ехать в Красноярск, на край земли! Ты соображаешь, что говоришь?

— Соображаю, потому и пришла к тебе.

— Во-первых, у меня нет таких денег, как и у тебя. Я, конечно, могу подсказать, где и как их добыть, но… — дядя резко махнул рукой. — Короче, рассчитываться придется натурой, — нагловато и похотливо смотрел на племянницу дядя. — Если согласишься, все будет О'кей!

— Я не шокирована, что-то в этом роде предполагала. Ты ведь мне не родной дядя.

— Лиля, родство здесь ни при чем, таково время, за все надо платить.

— Согласна, платить надо. Но сколько это будет стоить?

— Думаю, ночь пятьсот баксов.

— Я согласна, если не буду иметь дело с хамом, — подумав, резко ответила Лиля.

— Заметано, — не замечая ее тона, сказал дядя. — Приходи завтра к девяти на Спартаковскую, 29. Там есть роскошный особняк, тебя будут ждать.

Лиля встала, и гордо вскинув голову, не попрощавшись, покинула кабинет, бросив на ходу:

— Буду.

XI

Врачи разрешили допросить Олесю на второй день. Девушка не хотела смотреть на следователя, отвернулась в сторону. Она долго молчала, потом сказала:

— Я вам не верю и ничего говорить не буду.

— Но вы нарисовали портреты двух человек, что вы можете о них сказать? — следователь показал рисунки.

— А где же третий, ваш мент, — зло сказала Олеся, — с которого и начались мои беды? Укрываете?

— О третьем портрете мне ничего неизвестно, у меня только два.

— Вот и разбирайтесь с ними сами. Они надо мной надругались, сбили с правильного пути, а вы их покрываете.

— Я никого не покрываю, я веду следствие о предполагаемом на вас покушении. И вы обязаны рассказать все, что о них знаете.

— Я не хочу жить грязной жизнью, а о них ничего не знаю. Оставьте меня или я позову маму.

— Хорошо, я уйду. Но хотя бы фамилию, как вы говорите, третьего человека знаете?

— Я его видела дважды у вас, он дал мне сто баксов, как поощрение за будущее сотрудничество, и сказал, что обидчиков моих схватит.

— Понятно. Вы смогли бы зарисовать его портрет.

— Нет, я слаба. Спросите у того, кто спас меня.

— Хорошо, до свидания. Простите, если доставил вам несколько неприятных минут. Следователь ушел, а Олеся разрыдалась.

Петраков не торопился показывать кому-либо портрет Подшивалова. Он и так допустил оплошность с Кудриным. В сущности, Кудрина он знает мало. Прежнее знакомство во время стажировки прошло скоротечно. То, что Кудрин открыл частный сыск, еще ни о чем не говорит. Доверять можно только себе. Его пленники, по всему видно, о Подшивалове молчали, а майор к расследованию не имел никакого отношения. Он знал только об обстоятельствах их задержания.

В день несчастья с Олесей, Кудрин встретился с Подшиваловым.

— Объясни, откуда твой портрет знает Олеся?

— Я же ее первый пригласил по поводу угона в кабинет, и она там набросала физиономию угонщика.

— Это козе понятно. Но ответь мне, почему твой портрет оказался третьим? Ты что, ее трахал? — сурово спрашивал Кудрин.