Дорога на Порт-Артур

— Ты вот что, Сережа, ты присмотрись к Манукяну и Таджибаеву. Надо их учить воевать основательно, как следует. Я замечаю, ты все на Тельного да Сивкова нажимаешь. Конечно, в отделении они у тебя — главная сила. Но это всего лишь половина отделения. А про вторую ты что, забыл?

Кузнецов останавливается, притягивает меня за ремень ближе к себе, как бы по большому секрету говорит:

— С завтрашнего дня весь полк побатальонно будет отводиться во второй эшелон дивизии для тактических учений с боевой стрельбой. Понимаешь, там построена линия обороны — точная копия немецкой в полосе наступления нашей дивизии, со всеми ее траншеями, дзотами, отсечными позициями, пулеметными точками. Короче, со всем тем, что успели выявить разведчики. Вот ее и будем штурмовать. Понял?

— Понял. Дело знакомое. И если наше отделение будет заниматься в таких условиях — это здорово придумано.

— Здорово! Ну, бывай, Сергей. Я еще в третий взвод схожу.

...Мы ходили по «немецкой» обороне во втором эшелоне дивизии пока как экскурсанты. Изучаем начертания переднего края, всех его траншей, расположение огневых средств противника на всем его семидесятиметровом фронте, на котором будет наступать наше стрелковое отделение.

В первой траншее вражеской обороны нам будут противостоять в бою как максимум три солдата с легким пулеметом и двумя автоматами. Нас в отделении пятеро. У нас на вооружении имеются пулемет, три автомата и карабин. Численное превосходство в живой силе имеем на два человека, огневое — на карабин и автомат. Итак, соотношение наших сил с противником на участке наступления отделения пять к трем в нашу пользу.

Но... противник обороняется, а мы наступаем. Он зарылся в землю под пятислойные накаты, мы пойдем по открытому полю, утыканному минами. У него за спиной...

Впрочем, лучше посчитать, что у нас за спиной. От этого станет веселее. А за спиной у нас много...

...Второй день подряд мы атакуем «немцев» у себя в тылу. Первое условие успешной атаки — стремительность. От нас до первой траншеи противника всего двести метров. Нам нужно преодолеть их единым духом.

Для этого мы должны двигаться точно по следам гусениц танка. Его бортовой номер «816». За цепью нашего взвода, в нескольких десятках метров позади, будет наступать и расчет противотанкового орудия, который обязан поддерживать нас огнем. Командира танка — молоденького лейтенанта и командира расчета 57-миллиметровой пушки сержанта Егорова, моего сверстника, я уже хорошо знаю. И если чего-либо из ряда вон выходящего не случится, будем действовать так, как условились.

Там в настоящем бою 816-й сначала преодолеет высокую железнодорожную насыпь по проходу, уже проделанному саперами, приблизится к нашей траншее, перевалит через нее и двинется вперед следом за танком с минным тралом. Мы пойдем за ними, затем пойдет Егоров с пушкой. Его главная задача в период атаки уничтожать огневые точки противника, мешающие продвижению танков, а танкисты будут уничтожать вражеские пулеметы, мешающие нам и сержанту Егорову. Все расписано как по нотам.

Начинается очередная «атака», Танк выползает из укрытия, «преодолевает» проход в железнодорожной насыпи и приближается к нашей «траншее». Ее, конечно, нет, мы лежим в снегу. Когда танк проходит, мы дружно поднимаемся, перестраиваемся в две крохотные колонны и бежим следом за танком. За нами артиллеристы тянут пушку.

«Противник» открывает огонь, справа и слева рвутся толовые шашки, нас осыпает землей, но этого «огня» мы не боимся. Он не опасен. При настоящем огне с той стороны мы не мчались бы с такой прытью.

Какой-то начальник в новеньком полушубке, стоящий рядом с комбатом, недоволен нашей «атакой». Танки, боясь оторваться от пехоты, медленно движутся в атаку. Это очень опасно для танкистов. А пехотинцы, по его мнению, не атакуют, а прогуливаются.

«Атакуем» снова. Потом еще и еще. Но ведь это всего лишь первый этап боя: атака переднего края обороны противника.

Потом будет бой в глубине. Там со взаимодействием в таких масштабах, как отделение, экипаж, расчет, будет труднее и нам придется выполнять свои задачи самостоятельно. Всех возможных ситуаций не предусмотришь.

Таджибаев и Манукян учатся старательно. Первый держится ближе к Сивкову, другой — к Тельному. Одна группа атакует на правом фланге отделения, другая — на левом. Я в центре.

Пока все идет хорошо, но как будет дальше? Успокаивает одно: осенью под Голдапом при штурме высоты все шли в атаку дружно и смело.

Наконец после «взятия» господского двора в глубине обороны «противника» поступает команда «Отбой, перерыв на обед». И мы бегом бросаемся к своему костру. Сивков уже раскочегарил его вовсю.

Было время, из-за немецких самолетов мы боялись разводить костры. Теперь о самолетах и не думаем. За все это время раза два кружились в небе их «костыли», разведчики, и то забирались так высоко, что даже наши зенитки не открывали по ним огня.

Таджибаев уже стоит на коленях у самого костра и, будто кот на завалинке, щурится, вдыхая теплый, пахнущий дымом воздух. От его мокрых однопалых перчаток идет пар.