Дорога на Сталинград. Экипаж легкого танка

Оставив в кустах Кацнельсона, сержант добрался до края подлеска, а потом уже ползком до ближайшей кочки, возвышающейся среди пожелтевшей травы. Картина, представшая его взору, была отнюдь не радостной. Костры из подбитых тридцатьчетверок чадили масляным дымом, накрывая тяжелой пеленой ровное как стол поле. В дымовых просветах изредка появлялись еще сражающиеся танки. Главной задачей бригады был прорыв к хутору Подсобное хозяйство, а после требовалось развивать наступление еще дальше на юго-восток к Гумраку.

Однако на краю рощи расположилась вражеская батарея ПТО, которая и вела убийственный фланкирующий огонь по прорывающимся к Сталинграду советским танкам. Немецкие орудия были хорошо замаскированы, и танкисты никак не могли обнаружить источник прилетающей неизвестно откуда смерти. Но, видимо, чувствуя угрозу именно с правого фланга, отдельные боевые машины разворачивались на запад, огрызаясь огнем танковых пушек. Впрочем, по большей части снаряды их летели в никуда. Вероятно, скоро бригадные командиры будут вынуждены повернуть острие наступления в другую сторону, вновь подставляя борта под удары очередной батареи противника.

Винарскому удалось разглядеть только два прикрытых листвой орудия. Метров примерно триста до ближайшего. Сколько всего ПАКов на батарее, сержант не знал, но легкие дымки, появляющиеся после каждого выстрела, говорили о том, что позиций у артиллеристов было не менее четырех. Чуть правее среди деревьев стоял какой-то броневичок с торчащими на крыше антеннами. Хотя, возможно, это были вовсе не антенны, а что-то другое, но без бинокля здесь было не разобраться. В любом случае, бронированная машина представлялась Евгению первостепенной целью.

Вернувшись к кустам, сержант кликнул измаявшегося в ожидании Марика и быстро побежал к оставленному возле пригорка танку. Кацнельсон пыхтел позади, стараясь не отставать от командира…

— Товарищ сержант, овраг-то этот метров на триста-четыреста тянется, — отрапортовал возвратившийся чуть позже Синицын. — Потом дорожка какая-то наискосок идет, а дальше он пошире и глубже будет. Чего там еще, я не рассмотрел — туман там какой-то внизу… или пыль, не знаю. Немцев не видел, вроде бы нет их там.

— Молодец, — похвалил командир второго разведчика и принялся объяснять экипажу свои соображения. — Значит, так. Диспозиция у нас следующая. Ты, Марик, возьми в танке автомат. Вместе с Гришей здесь останетесь. Синицын старший. Если из рощи кто полезет, шуганите их и быстро к оврагу. Как мы с Макарычем подкатим, на броню запрыгнете. И, главное, следите, чтоб никакая сволочь с гранатой из кустов не выскочила — мне свой танк жалко. Понятно?

— Понятно, — отозвались бойцы.

— Теперь ты, Макарыч. Мы с тобой медленно-медленно едем вон туда, — Винарский указал рукой направление. — Как из-за рощи выскакиваем, сразу разворачиваемся вправо, на два часа. Дальше моя работа. Пять снарядов. Понял, Сима? Пять, не больше. После пятого сразу назад сдавай, без команды. И бегом обратно. Ребят подхватим и в овраг. Понятно?

— Понятно, чего ж тут не понять. Гусеницами давить никого не будем?

— Пока только кузнечиков. Ну что, по коням, ребята?

— Есть по коням.

* * *

По-кошачьи урчащий танк медленно полз или, вернее будет сказать, тихо крался вдоль пологого склона, огибая рощу с северной стороны. Пригорок с деревцами и укрывшиеся возле него бойцы давно уже скрылись из виду, но выглядывающий в приоткрытый люк сержант время от времени оборачивался назад, словно сомневаясь в принятом ранее решении оставить двух салабонов одних, без строгого командирского пригляда. Когда же семидесятка вышла, наконец, на рубеж атаки, Винарский плотно закрыл тяжелую крышку, так и не услышав прозвучавшие позади негромкий хлопок гранаты и треск автоматных очередей.

— Ну, с богом, Макарыч, — скомандовал сержант, вложив первый патрон УБР в камору сорокапятки.

Первый снаряд был подкалиберным. Девятнадцать последующих унитаров чередовались — осколочный, за ним бронебойно-зажигательный — и так до конца укладки. Евгений всегда заряжал основной магазин подобным образом, чтобы сначала шел самый убойный снаряд — на случай, так сказать, больших бронированных неожиданностей, а уже потом выстрелы для более легких и привычных целей. Трассирующие снаряды сержант не любил, а потому запихивал их в неудобные укладки по правому борту вместе с баловством навроде картечи. Слева примостились тупоголовые зажигалки, осколочные и подкалиберные, хотя последних было всего-то пять штук.

…Вылетевший из-за деревьев Т-70 с бортовым номером "236" лихо развернулся почти на заданные 60 градусов, направив свое орудие в сторону ничего пока еще не подозревающих вражеских артиллеристов. "Ну, понеслась балда по кочкам", — незатейливая мысль перевела мозги в боевое состояние. Лихорадочное вращение рукояток, нажатие правой педали, глухой удар пушки. Есть. Огненная стрела пронзила заднюю часть броневичка с крестом. Что у него там располагалось, топливные баки или боезапас, теперь было уже все равно, поскольку полыхнуло стальное корыто не хуже облитой керосином поленницы.