Дорога на Тмутаракань

Бояре, посвященные в привезенные Беловодом Просовичем вести, недоуменно переглядывались. Да, Кончак шел на Переяслав, но о тяжких ранах князя ковуй ничего не говорил, как и вообще о сражении у города. И только мудрый боярин Кочкарь, с которым князь Святослав не раз откровенно беседовал с глазу на глаз, одобрительно кивал головой. С одной стороны, всегда полезно пустить слезу — толпа это любит и покупается, как продажная девка на шкурки куницы. С другой же — семи пядей во лбу быть не надо, чтобы найти руку, указавшую Кончаку путь на Переяслав. На город вела куманов Дева-Обида, неотомщенный долг Игоря Святославича. И хоть Кончак был намного старше переяславского князя, но Кочкарь верил в победу половца. А князь Святослав, судя по всему, уже успел в мыслях своих похоронить Владимира Глебовича...

— Сокол высоко летает, а гнезда своего в обиду не даст, — продолжал говорить князь. — Но дивно, братья, старому помолодеть... Но вот зло, князья, мне — не в помощь!

Святослав встал с кресла, на верхнюю ступень храмового портала, и голос князя зазвучал, словно и не было прожитых семидесяти лет:

— Даже брата моего не вижу, Ярослава! С черниговскими боярами да воеводами, с татранами да с шельбирами, с топчаками и ревугами и с ольберами...

Снова пора настала переглянуться боярам киевским. Всех подданных черниговского князя перебрал Святослав, даже малочисленных татранов, горцев карпатских, на службу в Чернигов Ярославом Осмомыслом по-родственному направленных, а вот ковуев, надежду и опору княжества, — забыл.

Князь же киевский страдал от старости, но не от помутнений разума... Забыл — значит, так надо. Зачем только?

— Загородить надо Полю ворота! — это был уже не голос слабого старика. Так воевода собирает своих воев на сече — чтобы трубы иерихонские со стыда погнулись и червями в землю заползли! — Собирать буду, и не только дружины княжеские, но и ополчение городское!

Из-под копыт князя переяславского летели комья земли. Кончак подумал, что на неподкованном скакуне здесь, в поле, было бы сражаться сподручнее. Но — всяк волен в своих решениях. Рванет князь удила, встанет конь столбом... И полетит князь, как былинка невесомая, поверх гривы да на траву примятую. И не удержат ни стремена, ни передняя лука седла.

Полетит, особенно если найдутся желающие помочь князю... И хан Кончак — первый из них!

— С нами Бог! — воскликнул князь.

Кончак не возражал. С князем — отчего только «с нами»? скромнее надо быть — его христианский Бог. За спиной же хана Кончака все боги и духи половецкие, призванные на помощь племенными шаманами. И кто — кого? Когда много — на одного.

Как опытный воин, Кончак предпочитал сражаться в большинстве.

Сколько длится сближение всадников на ристалище? Миг? Вздох?

За это время Кончак сделал неожиданное. Копье, которое он держал привычно, несколько на отлете, у бедра, хан сместил. Теперь древко оказалось под мышкой у Кончака.

Князь Владимир заметил это, увидел он также, что острие ханского копья приподнялось и нацелилось на не защищенное доспехами горло.

— Получай! — крикнул князь и резким сильным движением взмахнул над головой правой рукой.

Копье, словно дротик-сулица, взмыло в небо и, получив дополнительное ускорение, змеиным языком метнулось к лицу Кончака.

Хан отклонился влево и придержал иноходца. Владимир Глебович рванул поводья — поздно!

Подкованные копыта его коня проскользили по траве еще шаг-другой, и этого хватило, чтобы князь грудью налетел на острие копья противника. Удар был недостаточной силы, чтобы пробить кольчугу, но удержаться в седле переяславский князь не смог. Скользнув вбок, он с лязгом свалился едва не под ноги собственного коня, но быстро вскочил, поднял с земли упавший при падении шлем и потянул из ножен меч.

— Я думаю, что честь моего побратима уже отмщена, — сказал Кончак. — Поединок можно прекратить, поскольку...

— Нет!

Князь Владимир Глебович не желал мириться с поражением.

— Нет, все только начинается!

— Как знаешь...

И Кончак, не сходя с седла, острием копья выбил меч из ладони князя.

Это не европейский рыцарский турнир... Да их еще, собственно, и не было, таких вот красивых, с правилами и обычаями. В Западной Европе рыцари бились боевым оружием, стенка на стенку, когда до первой крови, когда до падения противника с седла, а когда и до смерти одного из участников. Бились до полного удовлетворения амбиций победителя... И если победитель хотел мести, то о какой чести и правилах могла идти речь?!

Владимир Глебович не был ранен, но удар копья опрокинул князя на землю. Переяславским боярам показалось даже, что их господин убит.

— Господи! — вскричал один из православных священников.

Но князь и не думал прекращать поединок. Подняв брошенное копье, он попытался достать им возвышавшегося в седле Кончака. Удар пешего копейщика чрезвычайно опасен для всадника. Точно направленное острие может пробить самые прочные доспехи, а с проникающей раной в живот — а куда же еще, попробуй дотянуться до груди либо головы! — останется только дожить пару дней, чтобы умереть в страшных муках, сгнив заживо от заражения крови.