Дорога неровная

Александра улыбнулась: в этом вопросе вся сущность женской части родни — прибыль, деньги, желание быть «не хуже других». Не лучше, а именно — не хуже, но только на бытовом уровне, и потому, если Зоя покупала себе новый шкаф, Роза тут же покупала такой же; Зоя приобретала модное платье, и сестра в лепешку разбивалась, чтобы купить такое же… И невдомёк было обеим, что кроме материальных ценностей существуют и душевные потребности, и они перевешивают в Александре тягу к материальному благополучию. Конечно, Александра не отвергала этого благополучия, наоборот, делала всё, чтобы её усеченная семья ни в чем не нуждалась. Она изо всех сил старалась обеспечить будущее своих детей, хватаясь за любую работу, лишь бы увеличить семейный бюджет, и всё-таки считала, что деньги — не главное в жизни человека.

На следующий день, завершив дела, Александра уезжала. Зоя Егоровна так и не встретилась с ней.

На Тавду приходился тоже один день.

Ранним утром поезд привёз Александру в родной город, а вечером он же должен был увезти. Она вышла на перрон, не спеша идти к вокзалу, который был всё такой же — деревянный, неуютный, спрятавшийся в зарослях желтой акации, но тополя рядом с ним стали ещё выше и развесистей, обеспечивая плотную защиту от летнего солнца. Вздохнув, Александра пошла в камеру хранения, чтобы сдать вещи и налегке отправиться по заводам, где можно было заключить договоры на поставку продукции её завода.

Семь лет отделяли Александру от последней встречи с городом. Он стал как-то тише, казалось, даже меньше, потому что тавдинцам приходилось несладко в условиях рыночной экономики — так теперь назывались современные экономические отношения. Почему-то не стала нужна древесина, фанера, гидролизный спирт и лесовозные прицепы, всё то, что когда-то славилось качеством, и нужно было всей стране и зарубежным партнерам. Это видимое затишье больно ударило по сердцу Александры, и она порадовалась, что живёт в другом городе, где жизнь уж если не бурлит, то и не затихает. Там тоже не работает часть заводов, но такой атмосферы уныния и безысходности, которую увидела в Тавде, нет.

За один день Александра не сумела встретиться с друзьями, побывала только на заводах. Её собеседники смутно припоминали девичью фамилию, те, кто постарше, помнили, оказывается, и Павлу Фёдоровну, все смотрели с уважением на Александру, потому что Дружниковы-тавдинцы до сих пор в почете.

Александра, пока оставалось время до поезда, побывала у своего двоюродного брата по девичей фамилии и его сына. Борис вспомнил её, вытер ладонью набежавшие слезы — он старше даже Виктора Копаева. А младший Дружников, тоже Виктор, представляя гостью жене, на вопрос, кто она, весело ответил:

— А, и сам не знаю. Родня, и всё.

Александра была рада короткой встрече и с городом, и с Дружниковыми. В сердце затеплился огонёк, который не погас даже от случайной встречи с двоюродной сестрой Виталия, которая сделал вид, что не узнала свояченицу. Впрочем, и в самом деле могла не узнать. Не было и грусти, что не смогла побывать на могиле родителей. Когда поезд, неторопливо постукивая колесами на стыках, миновал окраину города, она прильнула к окну, стараясь разглядеть в вечернем сумраке городское кладбище и приметную рогатую березу на могиле матери и Смирнова. Вот смутно прорисовался штакетник забора, мелькнула береза, и Александра мысленно послала в темноту свой прощальный привет матери, извиняясь, что не побывала на сей раз у неё «в гостях»…

Бывают в жизни человека годы, неприметные и тихие, ничем особенным не отмеченные. Но у Александры было не так. Каждый год — важная веха жизни. И это тем более запоминалось, что двадцатый трудный и бурный век был на самом излете. Канет в лету целое столетие, но долго будут помниться его последние годы, хоть и трудные, но это — жизнь не только поколения Александры, они — часть жизни её сыновей.

Александра и не предполагала, что после кратковременной командировки в родной город, она еще раз побывает в нём, но теперь с младшим сыном.

В Тавде, несмотря на жизненные трудности, думали о душе человеческой, о её полете, видимо, надеясь, что это поможет пережить трудности. Что же, тавдинцы, пожалуй, были правы в своем убеждении и надежде. Александра, оставив у главы администрации свою книгу, и не подозревала, что на следующий год вновь окажется в Тавде, но уже в качестве писательницы и барда, и когда пришло приглашение на песенный фестиваль, её радости не было предела. На семейном совете решили, что с ней поедет Павел.

Антон проводил их на вокзал. Александра смотрела через вагонное стекло на старшего сына, который старался бодро улыбаться, но в глазах таилась печаль: ни она, ни дети не любили расставаться. Зато Павел был доволен и привычно строил брату рожи: мальчишка уже забыл, когда уезжал из города, и всё ему было интересно, забавно. Поезд плавно тронулся с места, Антон еще раз прощально махнул рукой, и Александра, как бывало раньше во время поездок, облегченно вздохнула, отбрасывая грусть: прощание позади, надо думать о дороге и том, что ждет впереди.