Дорога неровная

Александра погладила корявую кору тополя, прикоснулась рукой к одной из веток, мысленно пожелала ему: «Живи сто лет», и тополь, казалось, прошелестел в ответ: «Будь и ты здравой…» И вновь задумалась Александра о своей судьбе, о том, что Тавда - словно некая отправная точка. Её собственная жизнь - замкнутый круг, но всякий раз, оказавшись в родном городе, Александра почти зримо ощущала, что стоит уже выше прежней стартовой точки. И где бы ни находилась Александра, Тавда не отпускала её душу из своих объятий. Об этом она впервые задумалась, когда разбирала архив матери. Она вспоминала все, что рассказывала Павла Фёдоровна. И размышляя о том, соединяя воедино все жизненные странности, которые, казалось бы, только случайности, Александра с удивлением осознала, что по жизни её ведет вперед невидимый поводырь, о котором она и не подозревала. Ей суждено было встретиться с Изгомовым, раз не соединились их роды с помощью старших детей, потому ей так хотелось вернуться в Тавду. Там была развилка ее жизненной дороги, а чтобы она выбрала тот путь, по которому сейчас шла, может, и предначертано было умереть матери именно тогда. Это было похоже на мистику, но Александра давным-давно поняла, что хоть человек и кузнец своего счастья, однако счастье человеческое зависит не только от него, а от кого-то ещё, но от кого - она не знала.

И может быть, она свою судьбу видела во сне, но не сумела это понять? Тогда она своим странным снам не придавала значения, но сейчас вспомнилось всё так ярко, словно недавно видела те сны. После смерти Николая Константиновича ей часто виделись кошмары: он гонялся за Александрой, размахивая топором, почти настигал, но всё-таки ей удавалось в самый последний момент ускользнуть из под страшного, величиной в пол-неба, острого, блестящего лезвия. Шура страшно кричала, но не слышала своего крика, не слышали и девчонки, жившие с ней в одной комнате, наверное, потому, что в этот момент Шура всегда просыпалась в холодном поту, а потом полночи лежала, вперив взгляд в потолок. В то время у неё появились первые седые волосы.

Кошмары закончились с рождением Антошки. В самую первую ночь, когда она оказалась дома после роддома, ей и приснился новый чудной сон. Сначала был давно знакомый кошмар, однако в тот момент, когда Шура должна была проснуться, вдруг перед топором возникла призрачно-легкая фигура женщины в белом одеянии. Она выставила вперед ладонь, словно щит, и тут же исчезли топор и лохматое чудище с лицом отца. Женщина обратила к Александре печальное лицо, показавшееся ей почему-то знакомым, и тихим голосом произнесла: «Тебе суждено развеять злые чары…Тебе будет трудно, но терпи, тебе дан терпеливый характер… Будет немало невзгод на твоем пути, но смело иди вперед, ты все преодолеешь, верь, сколько бы не было бед, ты рождена под счастливой звездой…» Белая фигура постепенно стала прозрачным зыбким маревом, как парок над пашней в теплый весенний день, и вскоре ничего не осталось даже от марева.

С тех пор Смирнов больше не являлся к ней во сне, но когда умерла Павла Федоровна, они привиделись ей вдвоем - счастливые и умиротворенные, словно, наконец, навсегда помирились.

Судьба, как Александра считала, была к ней благосклонна, вероятно, она и пришла к ней во сне в образе призрачной женщины. А может, её от несчастий хранила душа матери? Судьба - это цепь событий, это невидимая путеводная нить, которая ведёт человека по жизни. Даже переезд в другой город - не случаен, он был предопределен. «Где родился, там и пригодился», - любила повторять бабушка, Валентина Ефимовна. Александра родилась на улице Сталина, не раз покидала её, и вновь оказалась на ней, но уже в другом городе, потому что та улица, как выяснилось потом, тоже носила когда-то имя этого человека.

Судьба той же зимой преподнесла новый подарок: из Тавды прислали приглашение на празднование юбилея школы. Александра сначала опечалилась: ехать далеко, с деньгами напряжёнка. Но удалось выпросить командировку в Екатеринбург, и вновь поезд повёз ее через Уральский хребет в родные места.

Поезд «Свердловск-Тавда», как обычно, отправлялся поздно ночью. Александра заняла своё место в купе и сразу заснула, едва постелила постель. Спала на удивление спокойно и проснулась за час до прибытия. В окна вагона пробивался смутный зимний рассвет, и когда до Тавды осталась пара станций, проснулся и попутчик с верхней полки. Лица его Александра не видела ночью - в вагоне был полусумрак, не увидела и сейчас.

Мужчина пошел умываться, вернувшись, остался в коридоре у окна. Был он не очень высок, крепок и плечист, но глянула Александра на его голову, и ее опалило жаром: над правым ухом явственно виднелась седая прядка, точь-в-точь такая же, какая была и у Антона Букарова от рождения. Александра вжалась в угол своей полки, ей показалось, что глаза у нее огромные-огромные, так она их распахнула.