Дорога неровная

Крахмалёв стоял за кулисами и восхищенно смотрел на неё. А потом он провожал Александру домой. Апрельская ночь была по-летнему теплой. Звёзды притаились в черном небе, едва различимые, как обычно бывает на юге. И она вспомнила другую ночь, когда автобус мчался, шурша шинами, по степи в Астрахань. Небо было похоже на купол, разрисованный крупными звёздами, и они, казалось, подмигивали лучами-ресницами. Все пассажиры спали, Александре не спалось, и потому смотрела в окно, где было так темно, что под сердцем захолодало: возникло ощущение, что она одна на всем свете, автобус мчится по дороге сам по себе, без водителя, прямо к самому краю черного звездного купола, к линии горизонта, соединявшей землю и небо. Но этот край постоянно отодвигался, потому автобус так и не мог догнать линию горизонта. Тогда её придавило чувство одиночества, а сейчас она шла рядом с любимым человеком, но по-прежнему одинокая - он душой был далёк, даже звезды, и те были ближе.

Видимо, и в самом деле Бог слышит мольбы и обещания человеческие. Услышав просьбу Александры помочь Михаилу избавиться от пагубного пристрастия к алкоголю, он выполнил её так же страшно, как однажды не дал ей совершить предательство по отношению к матери, когда она хотела уйти от неё на квартиру. А может быть, это была просто фантазия Александры, но Крахмалёв избавился от своего пьяного «хобби» после смерти Марии Ивановны.

Александра не видела Крахмалёва несколько месяцев - она не хотела нарушать слово, данное в Храме, что не будет с ним видеться, если Бог надоумит Михаила бросить пить. Однажды шла по улице и встретила Германа-гитариста из кафе «Братья Блюз». Он узнал Александру и сразу огорошил:

- А у Миши мать умерла. Он так запил, что вряд ли уже выкарабкается. Слушай, Саша, ты бы поговорила с ним, убедила бы к нам в ансамбль прийти - нам клавишник нужен, а он ведь музыкант от Бога. Зайди к нему, он тебя любит и послушается.

- Нет, - помотала головой Александра, - не любит и не послушается.

- Любит, только не той любовью, как тебе хотелось бы, - ответил Герман очень серьезно, и Александра почувствовала, как заалели щёки. - Любовь бывает разной, и он любит тебя самой верной любовью - уважает тебя больше всех на свете. Зайди к нему.

Александра почувствовала, что сердце, до того бившееся спокойно и безмятежно, вдруг заколотилось, стремясь вырваться из груди. Она, забыв про свои дела, тут же поехала к Михаилу. Окна его квартиры светились, оттуда звучала музыка. Она прислушалась и с удивлением узнала одну из своих мелодий. Её сердцу стало тепло, словно укутали его мягкой пушистой оренбургской шалью. Она сделала пару кругов вокруг дома и лишь тогда поднялась на этаж, где жил Крахмалёв.

Дверь открыл Лёха Селюхин, который и познакомил её с Михаилом.

- О! Санька! Проходи, а мы тут квасим…

- Вижу, что квасите.

Александра прошла в комнату и поразилась беспорядку в ней: Михаил был аккуратист и ненавидел бардак, а сейчас всюду валялись его вещи, на столе стояли пустые бутылки, на тарелках давным-давно не было закуски, пепельница топорщилась сигаретными окурками. У стола сидел незнакомый парень и дымил сигаретой. Михаил сидел перед синтезатором и играл, закрыв глаза. Увидев Александру, покраснел, вскочил, суетливо предложил сесть, а сам рухнул в угол дивана, вжался спиной в его спинку и затих, наблюдая за ней виноватыми глазами.

- Так, Лёша, давай-ка брысь отсюда. Оба.

Селюхин покорно дернул за рукав незнакомого Александре парня. Тот встопорщился:

- Это почему - «брысь»? Бабу я ещё должен слушаться!

Селюхин опять его дернул: «Пошли!» Крахмалёв тихо произнес: «Уходи, Васька, не до тебя».

Когда Селюхин с Васькой ушли, Крахмалёв извинился за беспорядок в комнате.

Александра присела рядом с ним и сказала:

- Я все знаю. Марию Ивановну не вернешь, а ты зачем себя гробишь?

- Жить не хочется. Я мучил её, не слушал, а теперь её нет, - и заплакал.

Александра не стала его утешать. Спросила:

- Миша, ты меня хоть немного уважаешь?

Тот кивнул.

- Тогда выполни мою просьбу: бросай пить. Иди к Герману в ансамбль, он тебя примет. Иначе сопьешься окончательно и погибнешь. Мария Ивановна такой судьбы тебе желала?

Михаил долго молчал, так долго, что Александра хотела уже встать и уйти. Её душу терзала жалость к этому неплохому, но потерявшему себя, человеку. Александра понимала, что если он не захочет выполнить её просьбу, ничто не поможет: Михаил очень упрям. Она ведь тоже такая. И впервые подумала, что, может быть, просто сходство характеров не дает им возможности быть вместе: два минуса, они ведь только отталкиваются, и плюсы - тоже. Ни Бог, ни судьба - никто не виноват. Всё дело в них самих…

- Миш, пожалуйста, очень прошу, брось пить, иди к Герману в ансамбль.

- Хорошо, - произнес, наконец, - вот помяну в сорок дней, и все, - и попросил: - Посидите со мной, пока я не засну. Я так устал. Если захотите уйти, то второй ключ на гвоздике в коридоре.

Он лег, свернувшись, как обычно, калачиком, и положил голову на колени Александры. Вздохнул и вскоре заснул.