Читаем Дорога неровная полностью

Романовы прекрасно понимали, что надвигается развязка, возможно, трагическая. Поэтому 21 июня князь Константин отправил в Петроград за своей подписью телеграмму: «Ухтомскому. Петроград. Сергиевская, 60. Переведены (на) тюремный режим (и) солдатский паек. Не пишите». Узнал об этом Ухтомский или нет - неизвестно, потому что телеграмма была перехвачена чекистами.

А между тем обстановка в стране все более обострялась, все ближе и ближе к Екатеринбургу подступал корпус восставших белочехов, которых по инициативе Льва Троцкого направили на родину почему-то не сразу на запад, а кружным путем через Сибирь.

Корпус был сформирован в конце 1916 года из пленных чехов и словаков бывшей австро-венгерской армии, изъявивших желание принимать дальнейшее участие в военных действиях против Германии на стороне Антанты, следовательно, не воевать с Россией. В январе 1918 года между Россией и Францией было заключено соглашение, что корпус, который признавал себя войсками французской армии, проследует вдоль Транссибирской магистрали до Владивостока и морем отправится в Европу. Чем было продиктовано согласие России на такое мероприятие - непонятно, ведь шестьдесят три эшелона, в которых находилось 45 тысяч хорошо вооруженных и обученных солдат, растянулись на протяжении семи тысяч километров (практически по всей стране), и люди эти были опасны. Но чехи следовали к месту назначения вполне мирно и спокойно, пока Троцкий (настоящая фамилия Бронштейн) не отдал приказ местным советам крупных городов - Пензы, Златоуста, Челябинска, Мариинска, Владивостока, где скопились эшелоны - разоружить корпус. Естественно, командование корпуса не подчинилось, тем более что среди солдат ходили слухи - их хотят передать в плен Австро-Венгрии и Германии, и потому было принято решение примкнуть к белогвардейским войскам. И это в самый разгар Гражданской войны!..

Восставшие белочехи - реальная угроза освобождения семьи Романовых, которая могла стать знаменем белогвардейского движения, потому и было решено казнить царскую семью, не дожидаясь суда.

Однако часто случается, что решение вышестоящих лиц подчинённые выполняют не просто с особым рвением, а «творчески». Причём право повелевать иных настолько высоко поднимает собственное «я» в собственных же глазах, что не могут они отказать себе в удовольствии поиздеваться над теми, перед кем в свое время раболепствовали. Видимо, поэтому 17 июля всех оставшихся под стражей «алапаевцев» не расстреляли, а повезли на подводах к шахтам, которые находились в одиннадцати верстах от Алапаевска, и там, избив, живыми побросали в глубокий шурф. Такой мученической кары избежал только Сергей Михайлович, которого убили при сопротивлении выстрелом в голову. Все было представлено в печати как похищение князей неизвестной бандой. И это выглядит скорее оправданием перед вышестоящими руководителями, чем желанием создать общественное мнение об исчезновении пленников, тем более что никаких попыток найти «неизвестную банду» не было.

Однако все открылось в октябре, когда трупы погибших подняли из шахты, видимо, тайна места казни Великих князей не так уж строго и соблюдалась. Экспертами-криминалистами было установлено, что некоторые из них жили еще двое-трое суток, и Елизавета Федоровна оказывала им посильную помощь.

19 октября в Алапаевске состоялись похороны останков Великих князей. А 1 июля 1919 года белогвардейцы при отступлении гробы с телами «алапаевских узников» вывезли в Читу, оттуда - в склеп Храма св. Серафима Саровского при Русской миссии в Пекине. Гробы с телами Елизаветы Федоровны и ее крестовой сестры Варвары, спутницы княгини до самого смертного часа, переправили в Иерусалим в церковь Марии Магдалины. Обе 4 апреля 1992 года канонизированы Архиерейским собором русской Православной церкви: так было оценено мужество этих женщин.

Путь Николая II и его cемьи к смертной черте был не так четко известен в то время, как путь «алапаевцев», впрочем, это никого тогда и не интересовало. И лишь спустя десятилетия после развала Советского Союза проблема эта встанет перед потомками в полный рост, и начнутся поиски места захоронения и уточнения даты расстрела - 17 июля - последних из царствующей династии Романовых.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

История / Проза / Историческая проза / Биографии и Мемуары / Публицистика
О, юность моя!
О, юность моя!

Поэт Илья Сельвинский впервые выступает с крупным автобиографическим произведением. «О, юность моя!» — роман во многом автобиографический, речь в нем идет о событиях, относящихся к первым годам советской власти на юге России.Центральный герой романа — человек со сложным душевным миром, еще не вполне четко представляющий себе свое будущее и будущее своей страны. Его характер только еще складывается, формируется, причем в обстановке далеко не легкой и не простой. Но он — не один. Его окружает молодежь тех лет — молодежь маленького южного городка, бурлящего противоречиями, характерными для тех исторически сложных дней.Роман И. Сельвинского эмоционален, написан рукой настоящего художника, язык его поэтичен и ярок.

Илья Львович Сельвинский

Проза / Историческая проза / Советская классическая проза
Дикое поле
Дикое поле

Первая половина XVII века, Россия. Наконец-то минули долгие годы страшного лихолетья — нашествия иноземцев, царствование Лжедмитрия, междоусобицы, мор, голод, непосильные войны, — но по-прежнему неспокойно на рубежах государства. На западе снова поднимают голову поляки, с юга подпирают коварные турки, не дают покоя татарские набеги. Самые светлые и дальновидные российские головы понимают: не только мощью войска, не одной лишь доблестью ратников можно противостоять врагу — но и хитростью тайных осведомителей, ловкостью разведчиков, отчаянной смелостью лазутчиков, которым суждено стать глазами и ушами Державы. Автор историко-приключенческого романа «Дикое поле» в увлекательной, захватывающей, романтичной манере излагает собственную версию истории зарождения и становления российской разведки, ее напряженного, острого, а порой и смертельно опасного противоборства с гораздо более опытной и коварной шпионской организацией католического Рима.

Василий Веденеев , Василий Владимирович Веденеев

Приключения / Исторические приключения / Проза / Историческая проза