Дорога Отчаяния (ЛП)

Не будь ее защитный зонтик включен, Шеннон Исангани размазало бы, как мясное рагу. А так она оказалась заточена в черном пузыре из стройматериалов. Она ощупала гладкие стены своей тюрьмы кончиками пальцев. Воздух пах энергией и потом. Два варианта. Она может подождать, лежа под славным пресвитером, пока ее не спасут или пока не кончится воздух. Она может отключить защитный зонтик (возможно, единственное, что не позволяет многотонному пресвитеру сокрушить ее на манер грубого любовника) и пробить путь наружу, используя полеизлучатель в режиме атаки. Вот и все варианты. Она повидала достаточно битв и знала, что каждый из этих вариантов на деле гораздо сложнее, чем на словах. Земля содрогнулась, как будто ступня Панарха опустилась на Дорогу Отчаяния; и еще раз, еще, еще и еще. Это шли боевые машины.

У нее в голове не укладывалось, с какой легкостью парламентарии преодолели внешнюю линию обороны. Она не могла поверить, что короткая вспышка света могла унести столько жизней. Продолжительный толчок сотряс землю. Еще одна вспышка, еще один пароксизм уничтожения. Она обнаружила, что не верит в происходящее. Эта война слишком походила на фильм ужасов, чтобы быть тем, чем она была. Еще один взрыв. Славный пресвитер с утробным ворчанием завозился на Шеннон Исангани. Кто‑то должен доложить в штаб о потерях. Голос, в котором она с трудом распознала зов долга, принялся ее шпынять. Исполняй свой долг… исполняй свой долг… исполняй свой долг… Удар. Взрыв, совсем рядом. Томп томп томп, протопала мимо боевая машина; если такая наступит прямо на меня, выдержит зонтик? Долг, исполняй свой…

— Ладно! Ладно! — Она скорчилась во тьме на коленях под сокрушительной массой славного пресвитера, наощупь проверяя систему управления огнем. Она хотела быть уверена, уверена, еще раз уверена. У нее был всего один выстрел. Шеннон Исангани коротко, в последний раз выдохнула и сложила защитный зонтик. Обломки застонали и стали оседать. Хруст, треск… она направила полеизлучатель вверх и ударила в направлении солнца всей доступной мощью.

Мир, в который она ступила, был совершенно другим миром. Вся юго–восточная часть Дороги Отчаяния превратилась в дымящиеся руины. Кратеры раскаленного стекла, девятилучевые, как звезды святой Катерины, свидетельствовали о сокрушительной эффективности нового оружия парламентариев. Они прошли здесь, как таран, их боевые чудовища, стальные порождения детских кошмаров, возвышались над домами, выбрасывая струи пара из сочлений и обмениваясь мощными артиллерийскими залпами с силами Армии Родной Земли, окопавшимися на Главной улице. Прорыв парламентариев через внешнюю линию обороны разровнял город, как ураган — рисовое поле. Тем не менее кое–где они натолкнулись на сопротивление. Вскрытая взрывом командная башня боевой машины лежала в путанице металлических ног, как раздавленный паук. Шеннон Исангани потянулась включить зонтик, но замешкалась На такой войне невидимость, возможно, будет лучшей тактикой — если тебя никто не видит, то никто и не станет в тебя стрелять. Она включила командный канал и принялась вызывать выживших. На сей раз их осталось еще меньше. Двенадцать из пятнадцати, скорчившихся в самом сердце битвы. Затем младший лейтенант Исангани переключилась на штабной канал, чтобы кратко отрапортовать командарму Тенебра.

Арни Тенебра сидела среди своих офицеров, сложив кончики пальцев в медитативной безмятежности. Девяносто восемь процентов потерь при первом боевом соприкосновении; сейчас парламентарии уже вышибали двери в Стальград. Раньше подобные потери вызвали бы ее на молниеносный, блистательный ответный удар. Теперь она просто сидела, сложив пальца вместе, и кивала.

— Смена тактики, — сказала она, когда младший лейтенант закончила. — Ни при каких обстоятельствах не использовать защитные зонтики. Только невидимость и высокая подвижность. Вы — партизаны. Действуйте по–партизански. — Она оборвала связь с защитниками и полностью переключилась на сложное сооружение, гудящее на плиточном полу. — Сколько еще?

— Десять–двенадцать минут, прежде чем мы сможем подвести энергию, — сказал Дхаврам Мантонес. — И мы должны обеспечить оборону ее источника.

— Распорядитесь на этот счет. — Арни Тенебра неожиданно встала и ушла в свою комнату. Она подошла к зеркалу и всмотрелась в раскрашенное отражение. Идиотское тщеславие — она уже не птица смерти, она птица времени, Хронофеникс. Смывая с лица дурацкую краску, она размышляла о девяностовосьмипроцентных потерях на передовых рубежах. Бессмысленные жертвы. Пластмассовые солдатики. Сейчас важнее всего была защита времянамотчика — ради него она была готова пойти и на стопроцентные потери. Всеобщая смерть. Идея проявлялась все более ясно.