Дорога Отчаяния (ЛП)

— Это был Микал Марголис. Он убил меня.

В поднявшемся шуме Женевьева Тенебра в третьий раз лишилась чувств, Бабушка торжествующим голосом завопила: — Я говорила вам, он был нехороший человек, этот мой сынок, — а судья Дунн ударил молотком с таким остервенением, что у него головка отлетела.

— Если подобное повторится, — прогремел он, — Я привлеку вас всех за оскорбление суда!

После того, как порядок был восстановлен, призрак Гастона Тенебра развернул перед всеми присутствующими гнусную историю измены, пылкой страсти, жестокой смерти и тайной трехсторонней связи между Гастоном Тенебра, Микалом Марголисом и Марией Квинсаной.

— Полагаю, я не должен был так поступать, — пищал фантом, — но я все еще считал себя мужчиной, не лишенным привлекательности: я хотел убедиться, что не утратил хватку в амурных делах и принялся флиртовать с Марией Квинсаной, поскольку она прекрасная, прекрасная женщина.

— Гастон! — возопила его вдова, очнувшаяся от третьего обморока и уже готовая к четвертому. — Как ты мог так со мной поступить!

— Порядок в зале, — сказал судья Дунн.

— А как же малышка, а, дорогая? — ответил призрак. — Перейдя в мир иной, я узнал множество интересных вещей. Например, я узнал, откуда взялась маленькая Арни.

Женевьева Тенебра разрыдалась и была выведена из зала Евой Манделлой. Призрак продолжил историю тайных свиданий и интимных сношений под шелковыми простынями к вящему изумлению жителей Дороги Отчаяния. Изумлению, а равно и восхищению тем, что тайная прелюбодейская связь подобного накала (и со столь распутной женщиной, как Мария Квинсана) могла успешно скрываться — в сообществе, насчитывающем ровным счетом двадцать два человека.

— Она водила меня за нос. Но теперь‑то я все знаю. — Переместившись на Божественный План, Гастон Тенебра узнал, что Мария Квинсана одновременно состояла в связи с Микалом Марголисом. — Она играла нами, одним против другого; мной, Микалом и своим братом Мортоном; играла просто для удовольствия. Она наслаждается, манипулируя людьми. Микал Марголис… что ж, он всегда был прямолинейный парень и стерпеть подобного не мог: иметь меня в качестве соперника оказалось для него слишком. — Исполненный подозрений, Микал Марголис начал шпионить за Марией Квинсаной и Гастоном Тенебра и увидел, как они занимаются любовью. Тогда и начались неприятности. В операционной его могла пронзить дрожь сдерживаемой ярости, отчего он ронял инструменты и проливал растворы. Напряжение росло, пока он не ощутил, что кровь у него бьется о кости, как океан о прибрежные скалы, пока внутри у него не лопнула некая старая, нечистая, черная язва. Он подстерег Гастона Тенебра, возвращавшегося домой со свидания вдоль железнодорожных путей.

— Он схватил кусок арматуры, примерно полметра длиной, который валялся у дороги, и ударил меня по шее сбоку. Одним ударом раздробил мне позвонки. Мгновенно убил меня.

Призрак завершил свои показания и его выкатили из зала. Судья Дунн изложил итоговое заключение и, попросив присяжных проявить объективность в отношении всего увиденного и услышанного, разрешил им удалиться для вынесение вердикта. Жюри, сократившееся теперь до семи присяжных, удалилось в Б. А. Р./Отель. Никем не замеченный, Мортон Квинсана выскользнул из зала во время последнего допроса.

Присяжные вернулись в четырнадцать часов четырнадцать минут.

— Каково ваше решение — виновен или невиновен?

— Невиновен, — сказал Раэл Манделла.

— Вердикт вынесен единодушно?

— Единодушно.

Судья освободил господина Сталина. Его приветствовали восклицаниями и хлопками по спине. Луи Галлацелли на плечах вынесли из Ярмарочного суда и торжественно пронесли по всему городу, чтобы каждая коза, курица и лама смогли убедиться, какого исключительного юриста породила Дорога Отчаяния. Женевьева Тенебра, взяв с собой дочь, отправилась к Эду Галлацелли за призраком своего мужа.

— Времязависимый набор личных энграмм, голографически записанных в локальную пространственную стресс–матрицу? — уточнил инженер Эд. — Да пожалуйста.

Женевьева Тенебра отнесла времянамотчик и маленький пузырь, содержащий ее покойного мужа, домой, спрятала в шкаф и следующие двенадцать лет пилила призрака за неверность.

Судья Дунн вернулся в свой личный вагон и приказал прислужнице, восьмилетней ксантийской девушке со сливовыми глазами, умастить успокаивающим лосьоном его шишки.

Господин Сталин счастливо воссоединился с женой и хнычущим подростком–сыном, чей нос изливал потоки сверкающих соплей в продолжение всего суда. Жизнерадостное настроение Сталиных, вызванное праздничным ужином, состоящим из жареной индейки и стручкового горохового вина, было нарушено четырьмя вооруженными и одетыми в черно–золотое мужчинами, высадившими дверь ударами прикладов.

— Иосиф Менке Сталин? — спросил их начальник.

Жена и сын одновременно указали на мужа и отца. Начальник достал листок бумаги.