Дорога Отчаяния (ЛП)

Он увидел входящего господина Иерихона и заказал пиво. Господин Иерихон ему не нравился. Никому из братьев Галлацелли не нравился господин Иерихон. При нем они чувствовали себя грубыми и неотесанными, больше животными, чем людьми. Но не неприязнь заставила Луи Галлацелли громким голосом окликнуть господина Иерихона, но тот факт, что господин Иерихон отказался давать показания и подтвердить алиби его клиента.

— Какого черта, я хочу знать, какого черта вы не подтвердили алиби Джо? Какого дьявола вы не вышли вперед и не сказали, мы играли в домино в такое‑то время вечером такого‑то числа — и не закрыли дело?

Господин Иерихон пожал плечами.

— Ну, играли вы в домино в ночь убийства или нет?

— Конечно, играли, — сказал господин Иерихон.

— Черт побери, это надо было сказать в суде! Послушайте, я вызову вас повесткой, как ключевого свидетеля защиты, и вы скажете, черт бы вас побрал, что вы в ночь убийства играли в домино!

— Я не выйду свидетельствовать даже по повестке.

— Почему нет, черт возьми? Боитесь, кто‑нибудь вас узнает? Может быть, судья? Боитесь перекрестного допроса?

— Точно. — Прежде чем Луи Галлацелли успел задать какой‑нибудь трудный юридический вопрос, господин Иерихон перешел на конфиденциальный шепот. — Я могу обеспечить тебе все доказательства, не выходя на свидетельскую трибуну.

— О! Как?

— Прошу со мной.

Господин Иерихон отвел поверенного в дом доктора Алимантандо, стоящий в запустении и покрывающийся пылью в течение двух лет, с того дня, как доктор Алимантандо волшебным образом растворился во времени, преследуя мистическое зеленое лицо. В мастерской доктора Алимантандо господин Иерихон сдул пыль с маленького аппарата, похожего на швейную машинку, запутавшуюся в паутине.

— Никто не знает о его существовании, но это вторая модель времянамотчика Алимантандо.

— Да ладно. Уж не хотите ли вы сказать, что вся эта болтовня о путешествиях во времени и зеленых человечках — правда?

— Тебе следует больше общаться с братом. Он помог нам построить его. Доктор Алимантандо оставил указания, как построить модель номер два — на тот случай, если во времени что‑то пойдет не так; тогда бы он погрузился в стазис на пару миллионов лет и приехал сюда, чтобы забрать прибор.

— Очаровательно, — сказал Луи Галлацелли, ни в малой степени не очарованный. — Какое он имеет отношение к нужному мне свидетельству?

— Мы воспользуемся им, чтобы отмотать время назад к ночи убийства и посмотреть, кто на самом деле его совершил.

— Хотите сказать, вы не знаете?

— Конечно, нет. С чего ты взял, что я знаю?

— Я в это не верю.

— Смотри и жди.

Раджандру Даса и Эда Галлацелли вытащили из‑за стола, и все вместе они отправились туда, где обнаружили тело. Ночь была холодная, точно как и ночь убийства. Звезды блестели, как стальные наконечники копий. Купол неба озарялся судорожными вспышками лазеров. Луи Галлацелли хлопал руками, чтобы согреться, и пытался читать гелиограф небес. Его дыхание висело в воздухе большим облаком пара.

— Готовы, ребята?

Господин Иерихон вносил небольшие изменения в настройки генератора поля.

— Готовы. Давайте начнем.

Эд Галлацелли щелкнул переключателем на дистанционной панели и заключил Дорогу Отчаяния в полупрозрачный голубой пузырь.

— Милосердный боже! — воскликнул его брат. Эд Галлацелли взглянул на него. Это было его выражение.

— Он должен работать по–другому, — заметил Раджандра Дас без всякой нужды. — Сделайте что‑нибудь, пока никто не заметил.

— Пытаюсь, пытаюсь, — сказал Эд Галлацелли, замерзшими пальцами ковыряясь в настройках.

— Думаю, мы недооценили проблему темпоральной инверсии, — размышлял вслух господин Иерихон.

— Ох, это что еще? — сказал законник Луи.

— Энтропийный градиент электромагнитногравитационного поля, — сказал Эд Галлацелли.

— Нет, что вот это такое? — Нечто, напоминающее миниатюрный шторм, обрушилось на верхний сектор пузыря, извергая слабенькие, совершенны неэффективные голубые молнии.

Три инженера уставились на странное явление.

— Милосердный боже! — сказал Эд Галлацелли.

— Я думаю, это привидение, — сказал Раджандра Дас. Облако энтропийной эктоплазмы свернулось в прозрачную голубую копию Гастона Тенебра. Его голова была вывернута под невозможным углом, а сам он, казалось, кипел от плохо сдерживаемой ярости. Возможно, ярость была вызвана тем обстоятельством, что он был абсолютно гол. Предметы одежды, очевидно, не могли последовать за своим хозяином на ту сторону могилы — даже в виде белых покровов, в которые общественное воображение благопристойно наряжает своих призраков.

— С виду он совершенно чокнутый, — сказал Раджандра Дас.

— Ты бы тоже чокнулся, если б тебя убили, — сказал Луи.

— Привидений не существует, — твердо сказал господин Иерихон.

— Ах, не существует? — одновременно воскликнули остальные трое.

— Это времязависимый набор личных энграмм, голографически записанных в локальную пространственную стресс–матрицу.

— Черта с два, — сказал Раджандра Дас. — Это привидение.

— Н глаз не отличишь, — согласился господин Иерихон.