Дорога праха

Валлет упёрся бедром в водительскую дверь. Вьющаяся прядка волос упала ему на глаза, и князь сдул её, нахмурив брови. Теперь Казимире казалось, что его светлости не больше лет семнадцати, просто борода хорошо растёт.

– Нам ещё новую свиту собирать, платить деревенщинам за комнату я не буду, – бухтел Ариан. – Им бы радоваться, что князь выбрал их дом.

– И до конца дней своих не мыть ладонь, которая коснулась подола его одежд, – подсказала Казимира, приложив кулак к груди. Валлет смотрел на неё почти с ненавистью. – Взглядом меня не убить.

– Так или иначе, – попытался продолжить Вегард, прикрывая улыбку кулаком.

– Клаудия, поддержи меня. – Валлет кивнул на карту.

– Я не совсем понимаю суть вопроса, ваша светлость, – произнесла Клаудия. Она поправила перчатки, разгладила складку на подоле плаща. Ох, Алаян, здесь асфальт почти плавится, а обскура прячет свои синие пятна в перчатках.

– Я сказал ему, что обивать пороги деревенщин, ища приюта, мы не будем. Уж лучше вон в степи лагерь разбить.

Его перебил шакалий вой. Удачи, княже, давай как-нибудь сам.

– Светлейший, – ласково сказала Клаудия, будто обращалась к буйному ребёнку. Она обогнула авто, взяла Валлета под руку и заговорила тихим, медовым голосом. – Разбивать лагерь под открытым небом – весьма опасно. Не лучше ли дать этим… людям пару медяков и получить толику комфорта?

Вегард навис над горячим капотом, изучая карту. Казимира остановилась слева от него, у пассажирской двери. Солнечного света ещё хватало, чтобы рассмотреть очертания материка и островов на потёртой бумаге.

Материковый Морбос делился на четыре региона – южный Гастин, северо-западный Пакран, северо-восточную Лауки и восточную Монтанье. До войны и обскурии это были страны, но теперь каждый регион расчерчивался на четыре-пять княжеств. В каждом свой князь, и над всеми ними один правитель – Сол Мелин. Верховный князь, первый и пока единственный в истории.

На острова власть Мелина не распространялась. Зýрити на западе, Крийский архипелаг на севере и Хидо́н на востоке не признавали ни законов Мелина, ни деления на княжества.

– Эй, светлость, – позвала Казимира. Названия гастинских городов и рек она разглядеть не могла, но отлично помнила. – Сам глянь, тут в двух днях пути ни одного города или деревни. Не остановимся сейчас – не будет провизии и хакы́та вплоть до Ярмарки. – Казимира кивнула на карту. Путь лежал через реку и лесок. – Того, что дали в храме, с вашими аппетитами хватит до… – Каз выпрямилась, разминая шею и прикидывая в уме. Когда она в последний раз путешествовала с кем-то и рассчитывала на ещё один рот? На четыре рта, один из которых очень прожорлив. – До завтрашнего вечера.

– Что такое хак… ыт? – переспросил потухшим голосом Валлет.

– Топливо. Фюэл, – перевёл Вегард и добавил, победно улыбнувшись: – Вот и решили.

* * *

Горстку домиков выстроили по обе стороны от дороги, ещё десяток затесался в темноте позади. Все ухоженные, ни разбитых окон, ни дырявых оград, ни одного покосившегося сарая. Ни единого человека.

Вегард вышел из машины первым, погромче хлопнул дверцей – вдруг кто появится. Дома встречали чужаков только светом из окон. Казимира остановила мотоцикл рядом с авто, руль не выпустила, слушала тишину. Валлет потянулся к ручке двери, но Каз цыкнула и мотнула головой.

Вегард обернулся к ним:

– Я разберусь.

За день воздух нагрелся и теперь комьями застревал в горле.

– Тихо, – шикнула Казимира.

Она закрыла глаза, напрягая слух, ногами почувствовала вибрацию от земли – люди, десятка два или три, топтались на одном месте, где-то неподалёку.

Вегард смотрел на неё в ожидании. Его спокойного лица Каз не видела, но слышала, как он вынул меч и переложил из левой ладони в правую и обратно. Не слишком-то сдержанно.

Казимира обернулась. Шаркнули шаги.

Из темноты свет фар выхватил силуэт – мужчина в потрёпанной шляпе таращился на чужаков, морщился и прикрывал лицо, чтобы не слепнуть. Собрался крикнуть, но так и остался с раззявленным ртом. Вегард и Казимира тоже замерли. Откуда-то из темноты нарастал гул, будто сотня голосов пока ещё шептала, но скоро должна была закричать.

– Где все люди? – спросила Казимира на гастинском и медленно слезла с мотоцикла. Мужчина смотрел только на меч в руках Вегарда.

– Нам тут таких на хер не надо! – бросил деревенщина и махнул рукой, будто кота с забора прогонял. Он зашагал к дому через дорогу, вытер влажные ладони о штаны, снял шляпу, чтобы взъерошить мокрые волосы. Рубаха тоже пропиталась потом. Каз поморщилась от запаха.

– Почему дома нараспашку? Где люди? – спросил Вегард на салданском, но деревенщина его не понял.

Казимира обернулась на новый звук. Молитва. Эти слова, интонации, лающие вскрики – Каз надеялась никогда больше их не услышать.

– Здесь зафери, – сказала она пересохшими губами. Язык не слушался, воспоминания всё ещё были свежи.

– Проваливайте! – рявкнул деревенский мужик. Он стоял на пороге дома с вилами в одной руке и незажжённым факелом в другой. – И без вас проблем до лошадиной жопы!