Дорога пыльной смерти

- Я вообще-то не знаю этого. Я был в соседней с ними кабине. Но я слышал, что мистер Даннет говорил о джине, и видел, что официант принес два высоких стакана, похоже, наполненных водой.

- Водой! - Траккиа сокрушенно покачал головой. - Пожалуй, там было нечто иное. Вообще-то я не верю, что Даннет... ладно, кто знает. А ты не слышал, говорили они о выпивке?

- Мистер Даннет? А разве он тоже в этом излишествует?

Траккиа ответил уклончиво, хорошо зная, что сомнение - лучший путь возбудить интерес Рори:

- Мне ничего не известно о мистере Даннете и его пристрастии к выпивке.

- Они говорили очень тихо. Я слышал совсем немного. Но не о выпивке. Они говорили о кассете с фотопленкой или о чем-то таком, что Харлоу передал мистеру Даннету. Я ничего не понял из этого.

- Это нас совсем не касается. Но все другое - да. Навостри глаза и уши, понимаешь? - сказал Траккиа.

Рори, гордый от сознания значимости своей новой роли сообщника, с большим достоинством кивнул, попрощался с обоими и пошел дальше. Нойбауэр и Траккиа раздраженно поглядели друг на друга.

- Силен негодяй! Он заснял нас на кассету и сохранил ее. Та, что мы засветили, была другой, - процедил Траккиа сквозь зубы.

Вечером того же дня Даннет и Генри тихо беседовали в дальнем углу вестибюля виллы-гостиницы Чессни. Лицо Даннета не выражало никаких эмоций. Генри выглядел растерянным, пытаясь в меру своей природной проницательности и практичности разобраться в ситуации. При этом он старался сохранить невозмутимость.

- Умеете вы все выстроить, мистер Даннет, - заметил он тоном почтительного восхищения.

- Если вы, Генри, имеете в виду, что я выразил свои мысли ясно и коротко, тогда да, я все выстроил. Так да или нет?

- Господи Иисусе, мистер Даннет, вы не оставляете человеку никакого времени для размышлений.

- Тут и думать нечего, Генри. Говорите прямо - да или нет. Согласны или отказываетесь.

- Я уж и не знаю, соглашаться ли мне, мистер Даннет. - Генри глядел пытливо.

- Почему же вам не соглашаться?

- Хотя вы и не рассеяли моих сомнений, но мне все-таки кажется, что здесь нет ни угроз, ни подвоха в мой адрес.

Даннет на всякий случай набрал побольше воздуха в легкие и посчитал до десяти.

- Что вы говорите, Генри! Ну какие могут быть угрозы человеку, у которого такая чистая в спорте жизнь, как у вас. Ведь вам не в чем себя упрекнуть, не так ли, Генри? Так ради чего я вам буду угрожать? И главное, зачем? - Даннет надолго умолк. - Так или нет?

Генри вздохнул с покорным видом.

- Будь все проклято, да ведь я ничего не теряю. За пять тысяч фунтов стерлингов и работу в вашем марсельском гараже я даже родную бабушку могу утопить в реке... Господи, упокой ее душу.

- Ну, этого от вас и не требуют. Главное, чтобы никто ничего не знал. Вот вам справка от врача. Она подтверждает, что у вас сердечная недостаточность и вы не можете больше заниматься тяжелой работой - ну, скажем, водить транспортер.

- Вообще-то последнее время я действительно чувствую себя не очень хорошо.

- И я не удивляюсь этому, когда задумываюсь о вашем трудном жизненном пути. - Даннет позволил себе улыбнуться такой фантазии.

- Будет ли мистер Мак-Элпайн знать об этом?

- Когда вы решите сами ему сказать. А сейчас возьмите вот эту бумажку.

- Он не будет против?

- Он вынужден будет примириться. У него нет выбора.

- А можно мне узнать, зачем это понадобилось?

- Нет. Вам дают пять тысяч фунтов стерлингов, чтобы вы не задавали вопросов. И не болтали. Нигде.

- Вы очень странный журналист, мистер Даннет.

- Очень.

- Я слышал, вы были чиновником в Сити. Почему же ушли оттуда?

- Эмфизема. Все мое здоровье, Генри, это из-за него.

- Что-то вроде моей сердечной недостаточности?

- Во времена стрессов и страстей, Генри, первое дело - это здоровье, самое важное для нас. Так что самое лучшее - пойти и переговорить с мистером Мак-Элпайном.

Генри поднялся, чтобы так и поступить. А Даннет составил короткую записку, написал адрес на плотном конверте, пометил на нем "Срочно и важно" в верхнем углу, вложил записку и микрофильм в конверт и тоже направился по своим делам. Он шел по коридору, когда дверь в соседний номер немного приоткрылась и чье-то лицо выглянуло оттуда. Внимательный взгляд проводил журналиста до самой лестницы.

Это был Траккиа. Потом он осторожно закрыл дверь, вышел на балкон и помахал кому-то рукой, подавая сигнал. Едва различимая фигура подняла, в знак того, что сигнал принят, руку, и Траккиа беспечно сбежал вниз по лестнице. Здесь его встретил Нойбауэр. Без слов они отправились в бар и, усевшись за столик, заказали напиток. Многие заметили их появление, потому что и Нойбауэр, и Траккиа были не менее известны, чем сам Харлоу. Но Траккиа не был бы Траккиа, если бы обеспечил свое алиби лишь наполовину.

- Я жду сообщений из Милана в пять часов. Который теперь час? поинтересовался он у бармена.

- Ровно пять, мистер Траккиа.

- Сообщите дежурному, что я буду здесь.