Дорога пыльной смерти

- Может быть, я это еще узнаю. Даннет сказал, что на него напали в глухой аллейке по дороге на главную улицу. Знаете ли вы, что находится в конце этой аллейки? Почтовое отделение! Может быть, Даннет шел туда, чтобы отправить нечто обличающее Харлоу. Может быть, он считал опасным оставлять у себя что-то имеющееся против него. Тогда Харлоу сделал все, чтобы Даннет не попал на почту.

Нойбауэр переводил взгляд с Траккиа на Рори. Он уже не улыбался.

- Но как это доказать, Рори? - спросил он.

- Откуда я знаю? - Рори опять начинал раздражаться. - Я много думал об этом. Попробуйте это сделать вы, вас двое, может быть, у вас меньше уйдет на это сил?

- Мы подумаем над этим. - Траккиа, глянув на Нойбауэра, стал серьезным и задумчивым. - Но ты пока об этом никому не рассказывай, паренек. Пока мы не имеем никаких доказательств, а в профессиональном кругу такие штуки расцениваются как клевета. Ты ведь понимаешь нас?

- Я же говорил вам, - Рори сказал это ядовито, - что отнюдь не дурак. Не очень-то вы хорошо выглядели бы, если бы кто-то узнал, что вы замахнулись да самого Джонни Харлоу.

- Это уж точно, - согласился Траккиа. - Плохие новости крылаты. А вон и мистер Мак-Элпайн идет сюда.

Взволнованный Мак-Элпайн и в самом деле появился в эту минуту на площадке, лицо его сильно осунулось и помрачнело за последние два месяца и почти не меняло угрюмого выражения.

- Это правда? Относительно Даннета? - с тревогой спросил он.

- Опасаюсь, что да. Кто-то сильно побил его, - ответил Траккиа.

- Боже мой, но почему?

- Грабители, должно быть.

- Грабители? Средь бела дня? Иисус, что стало с цивилизацией! Когда это случилось?

- Минут десять назад, не более. Вилли и я были в баре, когда он уходил. Было ровно пять часов, потому что я в это время ожидал телефонного звонка и спросил у бармена про время. Мы были еще в баре, когда он вернулся, и я посмотрел на часы, посчитав, что полиции это будет нужно знать. Было точно двенадцать минут шестого. За такое время он не мог далеко уйти.

- Где он сейчас?

- У себя в номере.

- Так чего же вы трое... - возмущенно начал было Мак-Элпайн.

- Но с ним доктор. Он велел нам уйти.

- Ну уж меня-то он не посмеет выставить! - заявил Мак-Элпайн и со всей решительностью направился к Даннету.

Его и в самом деле не выставили. Через пять минут появился сначала доктор, а еще через пять минут - и сам Мак-Элпайн с лицом еще более суровым и обеспокоенным. Ни с кем не заговаривая, он прошел прямо в свой номер.

Траккиа, Нойбауэр и Рори сидели за столиком у стены, когда в вестибюль вошел Харлоу. Если он и видел их, то сделал вид, что не заметил, а направился через вестибюль прямо к лестнице. Два или три раза он улыбнулся, отвечая на робкие приветствия и почтительные улыбки встречных.

- Вы должны согласиться, что нашего Джонни не особенно трогает течение всеобщей жизни, - заметил Нойбауэр.

- Вы могли бы этого и не говорить. - Рори нельзя было обвинить в злоязычии; он еще только овладевал этим искусством, хотя и очень добросовестно. - Могу поспорить, что ему вообще на все наплевать. Даже если бы дело касалось его родной бабушки, он бы, наверное, и тогда...

- Рори! - Траккиа предостерегающе поднял руку. - Ты не должен давать воли воображению. Ассоциация гонщиков на Гран-При весьма представительное собрание. У нас добрая репутация, и мы не хотим от этого отказываться. Учти, мы считаем, что ты на нашей стороне, но всякая болтовня может нам только навредить.

Рори злобно взглянул на одного, потом на другого и вышел с обиженным видом.

- Опасаюсь, Никки, что эта наша юная голова испытает - в своей жизни еще немало неприятных моментов, - заметил Нойбауэр почти печально.

- Это ему не повредит, - ответил Траккиа. - И для нас тоже будет полезно.

Предсказание Нойбауэра сбылось удивительно скоро.

Харлоу закрыл за собой дверь и посмотрел на распростертую фигуру Даннета, лицо которого, хотя его и обработали, выглядело все-таки так, будто нападение случилось всего пять минут назад. Откровенно говоря, разглядеть на этом лице вообще было мало что возможно, так оно было забинтовано и залеплено пластырем: нос распух вдвое, правый глаз заплыл, на разбитые губы наложены швы, как и на лоб. Словом, все красноречиво свидетельствовало о превратностях жизни и сложности времени. Харлоу прищелкнул языком, выражая сочувствие пострадавшему, в два шага бесшумно подкрался к двери и рывком открыл ее. Рори влетел в номер и растянулся у его ног, на прекрасном мраморе виллы-гостиницы Чессни.

Харлоу молча наклонился над ним, запустил свои пальцы в кудрявые черные волосы Рори и рывком поставил его на ноги. Мальчишка издал при этом такой пронзительный вопль, будто находился уже в агонии. Харлоу по-прежнему молча прихватил железной хваткой ухо Рори и безжалостно потянул по коридору в номер Мак-Элпайна. Он вошел, волоча Рори за собой. От боли по лицу паренька катились слезы. Мак-Элпайн, лежа на кровати, приподнялся на локте: лицо его вспыхнуло от ярости при виде того, как жестоко обращается с его единственным сыном Харлоу, но, разглядев сцену, он сразу успокоился.