Дорога шамана

Короткие записки, которые я получал от нее в ответ, не слишком меня радовали. Она всякий раз интересовалась моим здоровьем и успехами в учебе, а иногда рассказывала о собственных достижениях — например, о том, что она освоила новый вид стежков в вышивании или присматривала за служанками на кухне, когда они консервировали ягоды. Меня не слишком занимали вышивание и тонкости заготовки продуктов на зиму, но короткие, сдержанные записки были единственным, что у меня имелось.

Я постоянно носил с собой ее подарок, аккуратно сложенный и завернутый в тонкую бумагу, чтобы сохранить аромат. Сначала я стеснялся говорить о своей любви с товарищами, поскольку опасался, что они будут надо мной потешаться, но однажды вечером случайно услышал разговор Корта и Нейтреда. Они говорили о доме, об одиночестве и своих сестрах. Корт держал в руке крошечный квадратик ткани, украшенный незабудками, а Нейтреду его возлюбленная подарила закладку, вышитую крестом в цвета Академии. Я не видел, чтобы он ею пользовался, и решил, что он, наверное, считает ее слишком ценной для таких будничных целей.

Я испытал диковинное облегчение и гордость, когда смог показать им подарок своей дамы и поведать, как я его получил. А еще я признался, что скучаю по невесте гораздо больше, чем пристало тому, кто еще не помолвлен официально. Мы поговорили о том, как осторожно мне следует себя вести, а потом Корт и Нейтред смущенно достали маленькие пачки писем. У одного они были обвязаны лавандовой лентой, у другого — пахли фиалками. Оба договорились со своими сестрами, что в официальные письма они будут вкладывать послания для своих любимых. Таким образом, Корт и Нейтред могли не только писать о том, что они чувствуют, но и получали ответы без отцовской цензуры.

Я сразу понял, что следует делать, но несколько недель колебался. Отправится ли Ярил к матери, чтобы рассказать о моей просьбе? Станет ли Карсина хуже обо мне думать, когда поймет, что я желаю скрыть свою переписку с ней от лорда Гренолтера? А самым трудным с моральной точки зрения оказался вопрос, правильно ли будет делать сестру соучастницей заговора. Я все еще не мог принять никакого решения, когда от Ярил пришло очень необычное письмо. Мои родные писали мне по очереди, чтобы я получал хотя бы одно письмо в неделю. До сих пор записки Ярил были довольно поверхностными и скучными. Послание, которое я получил на этой неделе, оказалось толще обычного. Я взвесил в руке конверт, а открыв его, почувствовал едва уловимый аромат, необычный, но очень знакомый. Это был запах гардении, и я мгновенно перенесся в свою последнюю ночь, проведенную дома, и вспомнил прогулку с Карсиной в нашем парке.

Внутри я обнаружил обычное письмо от сестры, но в нем лежало другое. На полях были старательно нарисованы бабочки и цветы, Карсина писала фиолетовыми чернилами, и почерк у нее оказался почти детским — буквы крупные и очень красивые. Орфографические ошибки в любой другой ситуации вызвали бы у меня смех, но сейчас лишь добавили очарования ее посланию, в особенности там, где она признавалась: «Каждая менута без тибя кажица мне вечностью. Когда жи я снова увижу твае литцо?» Рисунки, украшавшие эпистолу, были невероятно сложными, по всей видимости, Карсина провела над ними не один час. Я долго и внимательно их разглядывал, все больше удивляясь тому, какой великолепной художницей она оказалась. Карсина очень точно прорисовала все, даже мельчайшие детали, поэтому мне без труда удалось узнать изображенные ею цветы.

В своем письме Ярил ни словом не обмолвилась об ожидавшем меня сюрпризе, поэтому и я, немедленно сев писать ей ответ, тоже не стал упоминать о записке от Карсины. Зато я сообщил ей, что в конце семестра первокурсникам иногда дают свободный день и они могут отправиться погулять в город, где любящий брат был бы счастлив купить своей маленькой сестренке кружева или какие-нибудь безделушки. Я попросил ее подумать, что бы ей хотелось получить в подарок, поскольку был бы рад доставить ей удовольствие, ведь она всегда так добра ко мне. Понимая, что на сей раз отец Карсины наверняка не увидит моего ответного письма, я тем не менее знал, что Ярил, скорее всего, не удержится и прочитает его, прежде чем передать подруге. Поэтому у меня ушло целых два дня на то, чтобы его сочинить.

Я старался, чтобы в нем мужественность сочеталась с нежностью, уважение с пылкостью, страсть с трезвомыслием. Я писал Карсине о будущем, о детях, которые у нас родятся, о нашем общем доме. Сообразив, что мое послание занимает уже целых пять страниц, я остановился. Я вложил его в письмо, адресованное моей сестре, но запечатал отдельно. Оставалось надеяться, что родителей не удивит поспешность моего ответа и его объем. Охваченный угрызениями совести, я составил для отца длинный и подробный отчет о своих занятиях и решении полковника Стита касательно наших лошадей. Отправляя его, я рассчитывал, что таким образом отец отвлечется от моего письма к Ярил.