Дорога шамана

На самом деле это был вовсе не вопрос, Горду нужно было услышать признание Спинка в том, что он так ничего и не осознал.

— Нет! Я думал, ты будешь благодарен за то, что я за тебя вступился, когда тебе самому не хватило характера показать Тристу, что почем! — Спинк уже не мог сдерживать гнев.

Горд молчал на протяжении целых десяти шагов. Когда он заговорил, я понял, что он потратил это время на то, чтобы взять себя в руки и подобрать правильные слова.

— Я взрослый человек, Спинк. Да, я толстый, и, возможно, это недостаток, а может быть, добрый бог хотел, чтобы я был именно таким. Но я не ребенок и в состоянии сам разобраться со своей жизнью. Ты считаешь, что я должен сражаться с теми, кто жесток. Доктор сказал, что я должен измениться, чтобы у них было меньше поводов ко мне цепляться. А вот я думаю, что мне не следует делать ни того ни другого.

Горд остановился на мгновение, а потом свернул с дорожки и прошел по замерзшей лужайке к большому дубу. Прислонившись к его мокрому стволу, он попытался отдышаться. Мы молчали, сверху, с голых веток, на нас падали тяжелые капли. Я посмотрел на Горда, и в голове у меня промелькнуло воспоминание о воспоминании, как будто увидел что-то — или кого-то. А потом он снова заговорил, и туманный образ исчез.

— Я думаю, что измениться должны те, кто издевается над другими. Я не питаю никаких иллюзий на свой счет. В драке Трист легко меня победит. А одержав верх, станет использовать победу для того, чтобы оправдывать все свои последние действия. Он считает, что мой внешний вид определяет то, как он имеет право со мной обращаться. А ты уверен, что, победив его в банальной драке, что-то ему доказал. Но это не так. Ты лишь продемонстрировал свое с ним единодушие касательно того, что правила устанавливает более сильный.

Я так не считаю. Если я попытаюсь жить по вашим правилам, я потерплю поражение, а это в мои планы не входит. Значит, я не стану размахивать кулаками, будь передо мной Трист или кто-либо другой. Я одержу победу иначе.

Мы молчали. Меня поразило, что эти храбрые слова исходят от неуклюжего толстяка, который стоял, привалившись к дереву, и никак не мог перевести дух. Думаю, Спинку пришла та же мысль, потому что он проворчал:

— Мы военные, Горд. Солдат должен стремиться к тому, чтобы быть физически сильнее своего противника. Ведь именно так мы поддерживаем нашего короля и защищаем страну.

Горд собрался с силами, чтобы продолжать путь, и мы пошли вслед за ним обратно на дорожку. Ветер еще больше усилился, и первые тяжелые капли предупредили, что скоро снова польет дождь. Я хотел прибавить шагу, но сомневался, что Горд сможет идти быстрее. В окнах казарм, этаж за этажом, начал гаснуть свет, и я знал, что, если мы вернемся в Карнестон-Хаус после отбоя, сержант Рафет задаст нам парочку очень неприятных вопросов. Мне совсем не хотелось получить еще несколько взысканий, но, сжав зубы, я сказал себе, что ради дружбы со Спинком выдержу все.

Снова зазвучал голос Горда, но теперь мне показалось, что он заметно окреп:

— На самом примитивном уровне армия и кавалла — это действительно в первую очередь физическая мощь. И я не стану с этим спорить. Но волею доброго бога я родился сыном-солдатом, а волею короля мой отец стал аристократом, значит, мне суждено стать офицером. И физическая сила тут ни при чем, Спинк. Ни один офицер не сможет одержать победу, если за ним не пойдут его люди. Командир ведет за собой собственным примером и используя свои мозги. С мозгами у меня все в порядке, и я не намерен сам себя загонять в ситуацию, которая станет примером того, что меня можно избить и, таким образом, сломить. И ты не смей. Если тебе опять приспичит драться с Тристом, знай, что ты дерешься не за меня, а за себя. Ты пытаешься спасти свою бедную гордость, страдающую оттого, что тебе приходится принимать помощь от толстяка. В твоей голове плотно засела мысль, что сие почему-то тебя дурно характеризует, и именно поэтому Тристу удалось вывести тебя из равновесия. Но мои сражения принадлежат мне, и я поведу их так, как посчитаю нужным. И одержу победу.

После его слов наступила жуткая тишина, и вдруг начался сильный ливень, тут же промочивший нас насквозь. Больше всего мне хотелось броситься под крышу, Горду, похоже, тоже, потому что он обхватил себя руками за плечи, опустил голову и пошел быстрее. Я решил, что наконец могу задать свой вопрос:

— Так что же все-таки с тобой случилось? Колдер сказал, что тебя избили.

Горд очень тяжело дышал, но нашел в себе силы ответить:

— Колдер может говорить все, что пожелает и кому пожелает. Я упал с лестницы. И это правда.

Спинк сообразил первым.

— Ты имеешь в виду, часть правды, и поэтому ты можешь твердить, что свалился с лестницы. Ты чтишь кодекс превыше всего. Когда ты упал, Горд? Когда стал от них убегать или после того, как они тебя избили?

Горд упрямо шагал вперед. Я посмотрел на Спинка и попытался сморгнуть капли дождя с ресниц.

— Он не скажет.