Дорога шамана

Рука, державшая за рубашку, потянула меня, и я, спотыкаясь, сделал несколько шагов вперед. И каким-то непостижимым образом вышел из мрака в другой мир, где меня окутал свет и сладкий запах горящего факела. Я попробовал свет на вкус и услышал запах факела. Я знал, что Девара где-то рядом, но не видел его. Я вообще не видел ничего, кроме окружавшего меня равномерного голубого цвета, однако все мои чувства были обострены до предела.

– Открой рот, – сказал мне бог. И снова я подчинился.

Я почувствовал во рту пальцы, которые вынули лягушку. Человек, запах которого мог принадлежать только Девара, положил лягушку в пламя факела, и оно превратилось в крошечный костер, разведенный в очаге, окруженном семью плоскими черными камнями. Лягушка с шипением горела, посылая в воздух тонкие нити огненно-красного сладкого дыма. В следующее мгновение человек подтолкнул мою голову вперед, и я наклонился на огнем, вдыхая его аромат. Дым ел глаза, и я их закрыл.

А потом закрыл еще раз.

Но пейзаж, появившийся перед моим взором за секунду до этого, не исчез. Я не мог отгородиться от этого мира, потому что он жил во мне. Мы находились на крутом склоне холма. Нас окружали гигантские деревья, их кроны почти не пропускали света, а земля была сплошь покрыта толстым многовековым ковром из листьев. Сверху падали капли росы, мимо, не обращая на нас внимания, скользнула толстая желтая змея. Воздух здесь был прохладным и влажным, а еще сладким и полным жизни.

– Это иллюзия, – проговорил я, обращаясь к Девара, который стоял рядом со мной в этом сумеречном мире.

Я знал, что это он, хотя он оказался на несколько футов выше меня, а на плечах красовалась голова ястреба.

– Герниец! – Он выплюнул это слово, словно оно жгло ему рот. – Это ты здесь не настоящий. Не оскорбляй охотничьи угодья Решамеля своим недоверием. Убирайся.

– Нет, – взмолился я. – Нет. Позвольте мне остаться. Позвольте быть здесь настоящим.

Он посмотрел на меня, его круглые ястребиные глаза отливали расплавленным золотом, а острый клюв, казалось, был выточен из топаза. Черные ногти походили на кривые когти. Я знал, что если он захочет, то без труда может пронзить мне грудь и вырвать сердце. Но он ждал, давая мне время подумать.

Неожиданно я понял, какие слова должен произнести.

– Я буду мужчиной. Я буду воином. Я буду кидона. Где-то в глубине души я испытал стыд за то, что сам, по собственной воле, отказался от своего происхождения, пожелав стать дикарем. А потом словно лопнул мыльный пузырь, и моя прошлая жизнь перестала иметь для меня значение. Я стал кидона.

Мы путешествовали по самым невероятным местам этого удивительного мира. Не знаю, сколько прошло времени, и одновременно мне это известно. По большей части я не могу воспроизвести, что мы видели, делали или о чем говорили. Так пытаешься вспомнить сон, когда окончательно проснулся. Однако до сих пор иногда, вдруг уловив упругий аромат или услышав далекий гул водопада, я вновь на короткое мгновение оказываюсь в том мире и том времени. Меня, помню, совершенно не удивлял облик Девара, оставшегося полуястребом-получеловеком, я иногда скакал верхом на лошади с двумя головами – одна, с жесткой пышной гривой, принадлежала Кикше, а другая – моему Гордецу. Мои воспоминания отчетливы, будто высвечены яркой вспышкой, но тут же исчезают, словно круги на воде. Порой я просыпаюсь, исполненный печали оттого, что даже во сне не могу вернуться в тот мир.

В моей памяти остался четкий след лишь одного переживания. Были сумерки, не ночь и не день, словно это место знало только призрачный свет. Мы с Девара стояли на голой скале темно-синего цвета. Именно сюда мы с ним все время и стремились. Лес на крутых склонах холмов у нас за спиной представлялся мне хранителем, наблюдавшим за нами. Впереди простиралась пропасть, а на дне ее, словно диковинные крепости или церкви, посвященные безумному богу, высились стройные каменные башни, созданные никогда не утихающим ветром, который украсил их спиралями и наростами – так опытный мастер-краснодеревщик вытачивает изящную ножку для стула. Из пропасти перед нами высились синие шпили, отчего складывалось впечатление, будто мы стоим на краю каменного леса. Вдалеке я заметил раскачивающиеся подвесные мосты, соединявшие вершины башен, – не слишком надежные тропы над пропастью.

– Вон там ты видишь дом, ставший воплощением мечтаний моего народа, – прокричал Девара, стараясь перекрыть завывания ветра, пропитанного изысканными ароматами. – Чтобы туда попасть, нужно сначала совершить прыжок, а потом одолеть шесть мостов, созданных из душ моих умерших соплеменников. Все, что когда-то являлось сущностью кидона, стало частичкой этих переправ. Тот, кто пройдет по ним, докажет нашим богам, что он истинный кидона.