Дорога свободы

Не один Гидеон так думает. Не один он преобразился — преобразилась жизнь темных, забитых людей, преобразилась деревня, в которой родился и вырос Гидеон. Свобода вызвала к жизни силы, которые старались глушить плантаторы. Негры потянулись к образованию, к знанию, к культуре. Вместе с ними шли те белые, которые жили и трудились рядом с ними, которые поняли, что негры такие же люди, как и они, и что у них общие интересы.

Плантаторы, вначале растерявшиеся, снова поднимают голову. С Севера подуло иным ветром. Реакционеры переходят к активным действиям, чтобы поставить преграду растущей силе масс, растущей силе негров. Один из более дальновидных среди плантаторов, выведенных в романе, Стефан Холмс, жесточайший враг негров, враг тем более опасный, что он умен и хитер и не грешит недооценкой происходящих общественных процессов, говорит о конвенте, в котором заседают белые и черные:

«Я возражаю против терминологии генерала — балаган, павианы! Тем, что мы так думаем, джентльмены, мы сами обрекаем себя на поражение. Этот конвент не балаган, где кувыркаются павианы, — это собрание решительных и умных людей, которые в большинстве своем честно и искренно стремятся к общему благу, как они его понимают».

Он характеризует Гидеона Джексона в следующих словах: «Два года тому назад он был неграмотен. А еще за несколько лет перед тем он был рабом у Карвела. Видели вы его сейчас? Похож он на павиана? Какие возможности скрыты в этих неграх, которых мы покупали и продавали в течение двух столетий? Мы не знаем, джентльмены, и даже не смеем догадываться. Такие люди, как этот Гидеон Джексон, отдадут они то, что завоевали? И они не одни — они все больше сближаются с белой швалью, которую мы презирали, пока она нам не понадобилась на войне как пушечное мясо. И эта белая шваль, которая послушно сражалась за нас, теперь начинает шевелить мозгами».

Вчерашние рабовладельцы тщательно разрабатывают дьявольский план, который должен лишить негров и белую бедноту всех плодов одержанной победы. Этот план состоит в том, чтобы заинтересовать капиталистов Севера в возвращении рабства, если не формального, то фактического. Надо уничтожить сочувствие белых к неграм. Надо добиться вывода федеральных войск, которые не дают плантаторам развернуться. И тогда наступит пора для разнузданного террора, для разгрома негров, для их подавления.

Связи между южными плантаторами и северными капиталистами крепнут. На Севере тоже все больше укрепляет свои позиции реакция. Уже мелькают имена Гульдов, Рокфеллеров. Они начинают делать политику.

Гидеон Джексон и его друзья прекрасно понимают тактику врага, они разгадали дьявольский план Стефана Холмса. И когда Холмс пытается переманить Гидеона Джексона в свой лагерь, сделать его предателем, негр говорит: «Уходите!»

Джексон понимает, какая опасность нависла над неграми, над их фермами, их свободой, их жизнью. Он борется всеми легальными средствами. Его последняя, отчаянная попытка — свидание с президентом Грантом. Разговор между Джексоном и Грантом — одно из самых волнующих мест в книге. Джексон раскрывает перед президентом план Стефана Холмса. Он говорит, что еще можно остановить руку, занесенную над тем, что даровано народу — как белому, так и черному, — над конституцией. Но Грант — «усталый человек», его раздавили Гульды и Рокфеллеры, он не может больше бороться. И Джексон, возвратившись на родину, говорит:

«В Вашингтоне нас предали. Нас предала республиканская партия, моя партия, партия Эба Линкольна».

Дело идет к трагической развязке. Плантаторы усиливают нажим. Учащаются случаи террора, судов Линча.

Где же выход? Сдаться, покориться? Нет. Гидеон Джексон не знал исторических слов Долорес Ибаррури: «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях». Но он поступает именно так. Он и его друзья, черные и белые, гибнут, сражаясь с оружием в руках против численно превосходящей оголтелой банды ку-клукс-клановцев.