Дорога в ад

И они не забыли.

Пробудилась и Сехмет. Она сделала единственный шаг, как в танце, провозглашающем конец существующего мира, дабы воссоздать его в новом акте творения. И это не я нанесла дьяволу последний удар. Это сделали они.

Нет, и я тоже. Клянусь, я тоже.

Раздался крик, и мир застыл. То был крик смерти или любви, какой исторгается, когда сердце пронзает нож. Я думала, что мой бог отверг меня, а он прижал меня к груди, и на мое израненное, сотрясающееся от рыданий тело снизошло утешение.

Не Анубис отвернулся от меня, а я от него. Он же никогда, ни на миг не покидал меня.

- Ты не получишь ее, - прозвучал голос Анубиса-Сехмет. - Она моя, и ты ею не завладеешь.

По коже Люцифера распространялась смертельная бледность. По ней расползались, извиваясь и вздуваясь, грязно-серые вены, как пыльные шнуры на фоне потускневшего золотистого шелка. Слышался треск. Другая моя рука поднялась и коснулась лица дьявола. Его изумруд выплюнул последнюю злобную искру и раскололся надвое. В наступившей тишине особенно громко прозвучал чмокающий, всасывающий звук. У Люцифера меж ребер торчало окровавленное острие. А за его плечами появилась пара желтых глаз, взиравших на меня так же сурово, как мой поверженный враг.

Лукас повернул нож в ране, и дьявол снова вскрикнул. У меня перехватило дыхание: боги удалились, как уносимые бурным пенистым потоком обломки кораблекрушения.

Плоть под моими пальцами опадала, расползалась. Множились и разбегались борозды сухого разложения. Половинки расколовшегося изумруда рассыпались в пыль. Нож тянул свою пронзительную, удовлетворенную песнь.

Взрыв изумруда отбросил мои волосы назад, запорошил сухой пылью глаза и рот. Я закашлялась, схватилась за горло и качнулась назад - ноги не держали.

Кто-то подхватил меня, не дав удариться оземь. Пальцы, цеплявшиеся за рукоять меча, разжались, клинок со стуком упал. Энергия хлынула в метку на плече, проникая вглубь до мозга костей, и Джафримель заключил меня в кольцо своих крыльев, повторяя при этом что-то, чего я не могла разобрать. Может быть, мое имя. Или что угодно.

Я судорожно дернулась: приближавшиеся шаги слышались даже сквозь оглушающую боль в ушах. Я откинула голову назад. В подернутом пыльной дымкой небе сияли звезды.

Земля накренилась, пустыня всколыхнулась, как поверхность водоема, над которым пролетел самолет. Боль пронизывала насквозь, от макушки до пят, словно в меня вбили алмазный гвоздь, и мое тело противилось этому. Я дергалась, как рыба на крючке.

Послышался убийственно спокойный шепот Лукаса. Что он говорил, я не расслышала. Кто-то легко и осторожно спускался по осыпающемуся склону.

Руки Джафримеля напряглись. Он притянул меня к себе, прикрывая своим телом. Щека моя горела, ее жег раскалившийся изумруд.

- Князь умер, - тихо произнес Джаф. - Да здравствует Князь.

Ева рассмеялась легко и беззаботно, как маленькая девочка.

- Таков наш обычай!

Демоны подступили ближе. Их приближение ощущали мои истерзанные энергетические щиты, хотя аура Джафримеля сгладила, насколько это было возможно, их поверхность и перекрыла утечку энергии. Я слышала рвавшиеся из тьмы голоса - шепотки, щебет, смешки. Запах жженой корицы усилился, к аромату мускуса примешался дух пыли и разложения. Но запах Евы - свежий хлеб, ранимость, чистота - заполнил мои ноздри, проникая в горло.

Я поперхнулась.

- Только подойди ближе, и я заставлю тебя сожрать эту штуку, - заявил Лукас решительно, крайне серьезным тоном.

- Отдай мне нож. - По голосу Евы было ясно, что она улыбается. - Для этого тебя и наняли.

- Ведь как забавно получается… - Я услышала, как под ногами заскрипел песок, потом раздался щелчок, а следом высокий режущий слух звук, какой издает готовый к бою плазменный пистолет. - Я в жизни не нарушал условия контракта. Но нынче вот как вышло: вы трое наняли меня независимо друг от друга, и все ради обычного долбаного убийства.

«Я просто пыталась выжить, Лукас».

Голова была ясной, сознание очистилось от следов божественного присутствия. Черный провал в памяти сжался. Джафримель бормотал что-то успокаивающее, уткнувшись в мои волосы.

- Лукас, - на сей раз в голосе Евы звучало предостережение, - отдай нож.

- Он не твой. И я тоже.

Шаги остановились возле меня, и я почувствовала легкий толчок в плечо.

- Эй, чика. Держи.

Холодные пальцы коснулись моих, в ладонь легло что-то очень теплое, и лихорадочная энергия хлынула вверх по запястью, добралась до локтя, поднялась к плечу, а оттуда растеклась по всему телу, до самых костей. Я попыталась открыть глаза. Веки с трудом разлепились, но я увидела перед собой лишь дрожащее расплывчатое свечение.

«Что тут, на хрен, случилось?»

Последние отголоски присутствия богов словно втянулись в воронку и исчезли, оставив меня в одиночестве. Красная нить ярости прогорела, обратившись в пепел, а этот пепел разлетелся. Тончайший, пахнущий корицей пепел, развеянный случайным ветерком.