Дорога в Ауровиль

Так и есть. Я разбудил Таню своим звонком, и она спросонья послала меня – как выяснилось спустя несколько минут – не в ту сторону.

Вернувшись на шоссе, я пошел направо. Музыка, звучавшая все это время, стала усиливаться. Наконец, когда грохот стал совершенно нестерпимым, источник его локализовался в небольшом стоящем у дороги храме, на углах синей ограды которого восседали белые изваяния львов, неожиданно напомнившие мне Питер.

Как же индийцы любят громкую музыку! Они врубают ее даже не на максимум, который могут выдать дешевые динамики, а еще немного сверх того, добиваясь оглушающего эффекта с помощью перегрузок и дребезжания. И, надо сказать, что в этом мы с ними похожи – вспомнились мне советские времена, когда в пионерских лагерях или в парках во время какого-нибудь Первомая из куцых громкоговорителей с хрипами и треском радостно неслось: «Эй, товарищ, больше жизни!..»

Паствы в обозримом пространстве вокруг храма не наблюдалось. Видимо, музыка предназначалась для всей округи.

Бетонная дорога так мне и не встретилась. Пришлось снова достать телефон и, прежде чем набрать номер, отойти на почтительное расстояние от этой жуткой дискотеки.

– Храм?!! – кричала Таня в трубку. – Какой храм?!!

«Интересно, – подумал я, – люди живут тут десятилетиями и не знают, что под боком у них храм находится».

– Такой синенький! Со львами!

– А что там еще видно?!!

– Мост вроде впереди какой-то! И дорога поворачивает!

– А! Поняла! Ты не в ту сторону ушел!.. Иди обратно по шоссе!.. Господи! Где ж это так музыка орет? Я даже без телефона слышу!..

Еще через пятнадцать минут я, наконец, добрел до «Вэйвс» и встретился с хозяйкой. Предназначенное мне бунгало еще не освободилось, и я расположился в столовой.

Столовая требует отдельного описания, поскольку в ней пройдет значительная часть времени моего пребывания в Ауровиле. Представьте себе круглый бетонный пол метров пятнадцать в поперечнике. По краю окружности стоят колонны, а в самом центре круга – толстая пальма, служащая основной несущей опорой. Сверху на всем этом огромным конусом лежит сложенная из пальмовых веток крыша. Часть бокового пространства закрывает кирпичная стена с небольшими окнами, вдоль которой располагается собственно кухня: газовая плита, мойка, холодильник, шкафчики для продуктов. Там же имеется место для тандура, которым, правда, никто не пользуется. Посреди столовой по обе стороны от пальмы стоят два длинных стола и четыре скамейки. Сама пальма используется в качестве информационной доски – к стволу прикалывают меню, афиши концертов и объявления о разнообразных мероприятиях, коих в городе проходит великое множество.

Из столовой через решетчатые ворота в плетеной ограде видны море и кусочек пляжа. Иногда ночью, сидя за столом и попивая чай, через ворота можно увидеть, как восходит огромная темно-оранжевая луна. Сейчас, когда солнце уже поднялось высоко, море искрится и пенится белоснежными барашками волн на ярко-синем фоне, ничем не напоминая ту мрачную свинцового оттенка стихию, которую я видел утром.

Столовая – не только место для готовки и приема пищи, но и еще что-то вроде клуба, где читают книги, ведут беседы, слушают музыку, смотрят кино или играют в настольные игры.

На столе лежит огромная доска, похожая на те, на которых на Кавказе играют в нарды. Служит она для индийской игры, название которой мне неведомо. На поле, расчерченном и разрисованном узорами, определенным образом расставляются обычные шашки. Процесс заключается в том, что два человека щелбанами сбивают шашки противника, предварительно определяя условия хода бросанием игральных костей. В детстве мы играли в нечто похожее в пионерском лагере, а игру эту называли «Чапаев».

Кира

Вторым человеком, встреченным мной в Ауровиле, оказалась моя одноклассница Кира. Мы не виделись со школы.

В столовую вошла женщина, мы разговорились и примерно час, глядя друг на друга, пытались понять, где мы раньше встречались. Наконец, упоминание родных для нас обоих мест вывело нас к истине.

«Все-таки жизнь иногда преподносит удивительные сюрпризы, – подумал я. – Надо было перелететь горы и моря, уехать на край света, чтобы встретить человека, с которым восемь лет просидел за соседней партой».

Кира здесь ненадолго. Она занимается социологией и в силу своей профессии интересуется подобными Ауровилю общинами и экопоселениями. Перед этим ездила в Эсален – странное и интересное сообщество философов, художников, ученых, писателей, бывших хиппи и киберпанков в Калифорнии – еще один центр интегральной духовности.

– Ты знаешь, – сказала она, – я всего здесь пару дней. Пока еще мало что поняла. Но от Эсалена все это очень сильно отличается. Между прочим, Мерфи – основатель Эсалена – был учеником Ауробиндо. И свое поселение он основал именно под впечатлением идеи Ауровиля.

– И в чем же разница?