Дорога в будущее

— Хорошие у тебя руки, Дементьев. Вижу, учеба впрок пошла. Только главное — не зазнавайся. Не думай никогда, что достиг самого высокого и больше итти некуда.

— Что вы, что вы, Николай Михайлович! — торопливо заговорил Павлик. — Да я эту работу и отдавать-то боялся: узор у меня немножко не такой получился, как я мечтал…

— Возможность вырезать лучший узор, — сказал директор, указывая на крышку, — тебе предоставляется на предстоящей экзаменационной работе… Да, скажи-ка, кстати, что ты думаешь представить на выпускной экзамен?

Внимательный взгляд директора заметил, как вздрогнули ресницы ученика, зарделись румянцем щеки.

«Ажурную ручку», — едва не выпалил Павлик. Но не сказал этого. Стало даже страшно при мысли, что он собирается повторить работу такого мастера, как Субботин. А если не выйдет — засмеют все и директор хвастунишкой назовет. Нет, лучше уж не обещать заранее.

И Павлик, опустив глаза, ответил:

— Не знаю еще…

Но трудно было носить в себе такой дерзкий замысел, который родился в голове Павлика Дементьева. Он поделился мечтой со своим товарищем Сергеем Моковым.

— Ты шутишь? — недоверчиво проговорил приятель. — Больно высоко замахнулся…

И потом таинственным шопотом добавил:

— Ведь это же Субботин, мастер, — да еще какой! Не нам с тобой ровня. Да и то он работал над своей ручкой двадцать дней. А у нас экзамен на носу…

После этого разговора Павлик еще больше загрустил. Не вышел, видать, из него мастер. Не сделать ему такой ручки, как Субботин…

Но нельзя было отогнать навязчивую мечту, которая запала глубоко в душу и корни там пустила. С корнем мечту не вырвешь…

До государственных экзаменов оставалось 10 дней. Ученики с волнением подходили к мастеру, и каждый показывал четкие рисунки давно продуманной работы. Одних он хвалил за удачный замысел, другим советовал переделать рисунок, выбросить лишнее или добавить необходимое. И когда проекты экзаменационных работ были утверждены, мастер заметил стоявшего подле него необычайно серьезного Павлика Дементьева.

— Иван Ильич, — начал взволнованно Павлик, — помните нашу первую экскурсию на завод?.. А помните ту ажурную ручку Субботина?..

Мастер проницательным взглядом посмотрел на своего воспитанника. Он догадался о причине необычайной взволнованности Дементьева. А Павлик все более крепнувшим голосом продолжал:

— Я долго думал об этой ручке… Да что говорить, все два года моей мечтой было повторить исполнение этого мастера… Эта ручка не давала покою мне, как только я брался за резец… Я знаю, вы поймете меня… Вот мои чертежи, набросок, — торопливо положил он на стол листы ватмана.

Иван Ильич с минуту молча смотрел на Павлика, как будто видел его впервые, а потом, точно обращаясь к самому себе, заговорил неторопливо:

— Субботин, искусный мастер, потратил целых 20 дней… До экзаменов осталось 10… Да… Трудновато, трудновато… Но ведь Субботин — самоучка. Если его и учили мастера, то, пожалуй, одному: как надуть лавочника, у которого он покупал водку для них… А ведь тебя учили два года настоящему мастерству, ты познал и теорию и практику своего дела…

И потом уже твердо, обращаясь к самому Павлику, добавил:

— Что ж, Паша, попытайся. Я думаю, что получится. Смелее берись. Обещаю тебе помочь. Но помни, дорогой: спокойствие, неторопливость, точный расчет и уверенность — вот твои друзья… Делай, Павел…

Павлик получил разрешение готовить экзаменационную работу дома. День за днем ловкие руки все больше и больше приближали его к заветной цели. Мать осторожными шагами подходила к его небольшому столику. И, боясь помешать ему, шопотом просила:

— Павлуша, отдохни…

Павлик работал.

До экзаменов оставалось три дня. Утром зашел Иван Ильич. На лице его появилось в эти дни какое-то новое, светлое выражение, которое словно молодило на несколько лет старого мастера. Он радовался успехам своего ученика.

Работа была окончена. Оставалась легкая полировка наружной поверхности, но это не пугало Павлика. Трудности позади. Дав себе заслуженный, хотя и короткий отдых, Павлик вечером принялся завершать работу. Он взял осторожно ручку, поднял ее высоко над головой и залюбовался нежной ажурной резьбой…

Что было потом, Павлик вспоминал с трудом. Ажурная ручка, сверкнув своей белизной, скользнула по руке, и тонкие ее лепестки рассыпались по полу… Павлик упал на колени и бессознательно дрожащими пальцами складывал разбившиеся части. Он не заметил, как рядом оказалась мать. Он не видел, как ее пальцы пытались делать то же самое, что и он.

Он понимал одно: работа пропала… Через три дня выпускной экзамен, и он, Павлик Дементьев, не сможет выполнить слова, данного своему старому учителю, — притти на экзамен с копией ручки Субботина.

…Павлик, не разбирая дороги, бежал к Ивану Ильичу. Была ночь. Ветер хлопал ставнями домов. Мальчик постучал в дом Ивана Ильича. Слезы выдали несчастье Павлика Дементьева…

Никто, даже мать его, не знал, о чем говорили мастер и его ученик в течение часа. Павлик пришел домой и, не сказав ни слова, уселся за свой рабочий столик…