Дорога в горы

Спустя недолгое время, когда ветер раздул с останков тлетворные запахи, я, да и остальные наши воины стали чувствовать то, что первым учуял талие. Это была магия. Магия настолько мерзкая, вызывающая только отвращение и неприятие. Это была вонь. Когда в поселении появляется колдун и начинает свои магические обряды, его магия ощущается, как запахи леса, лугов, как ветер, как что-то естественное, не злое, а привычное и даже вполне приятное. Это не только и не столько запах, а ощущение восприятия окружающего мира. Но сейчас это была даже не вонь, а зловоние, смрадное, тяжёлое, от которого начинаешь задыхаться. Осматривая приносимые тела павших Младших, мы начали замечать странные вещи: они были в шрамах, которые проходили по плечам, локтям, груди, животам. Складывалось впечатление, что их собирали из нескольких частей. Но КАК такое было возможно?! Неожиданно эти тела начали разлагаться. Возможно, что солнечный свет и чистый воздух оказали на них такое влияние. Но даже ветер не мог сразу разогнать тот смрад, которым исходили разлагающиеся тела. К закату тела убитых Младших разложились практически полностью. Дети, снятые с крестов, умерли ещё раньше. Попытки перенести их тела в поселение и передать родственникам не удались: тела просто начали распадаться на части. Для них сложили костёр там же, во дворе замка. Горю и страданиям родственников не было предела. Те двое, которые вырубились от увиденного в подвале, ещё держались. А вот другие были совсем плохи, их обоих оставил разум. Пленный лежал смирно, рядом стояли три стража с нацеленными ему в грудь мечами, чтобы не пытался бежать. Вместе с закатом вернулся Сарраг, и первым его вопрос был о том самом пацане, о котором все благополучно забыли. Приказ был короток и ясен: разыскать и привести. Пока наш арранорд выслушивал доклады талие, осматривал останки и подвал, мы носились, как безголовые курицы, в поисках пацана. Нашли в бессознательном состоянии, принесли командиру. И вот тогда, в ночи, в отблесках погребального костра, он и назвал его сыном и наследником. Для всех нас это был, как удар палицей по голове! Пацан не подаёт признаков жизни, но становится значимой фигурой не только в диорме, но во всём королевстве! Понять мотивы поступка Саррага не представлялось возможным. Мы могли только принять это.

–Подожди-подожди! Так мой отец, это вечно путающийся под ногами, бестолковый, никчемный пацан?! – юный Сарраг был полностью обескуражен. Неужели такое возможно?! Из усыновлённого безродного мальчишки вырос военный и политический деятель, при одном имени которого у части не только простых людей, но и знати подкашивались ноги? Как?? Как такое возможно?

–Трегг! КАК из него вырос тот человек, о котором мне столько рассказывали?

–Прости, господин. Вряд ли я смогу тебе об этом поведать. Мой жизненный путь, это битвы, сражения. У меня это стало в то время неплохо получаться и наши пути разошлись. Я рассказал тебе о том, как мы познакомились, но как он стал собой, лучше расскажет тот, кто был в то время ближе. Однако, не менее важно то, что происходило в то время. Ведь то, с чем мы столкнулись, угрожало не просто порядку и покою королевства, это угрожало самой жизни. Всю ночь наследник не приходил в сознание и всё это время Сарраг-старший не отходил от него. Он держал его за руку, что-то шептал ему, смотрел на него таким взглядом, что уже никто не мог усомниться, что это его сын. Когда же Сарраг-младший открыл глаза, первое, что он услышал, было: Здравствуй, сын. И первое, что он сказал, было: Здравствуй, отец. И вот тогда и закрутилась по-настоящему моя жизнь. Сарраг-отец объяснил нам, что за сила скрывается за восстаниями Младших, что за сила прикрывается этим восстанием, чем это опасно, и наконец, как с этим бороться. Преследование усилилось, мы стали свирепы, малейшее сопротивление Младших подавлялось, не скажу, чтобы совсем жестоко, но безоговорочно.

–Я участвовал в поимке того самого Младшего. Он и правда сражался отчаянно, и продолжал сопротивление даже тогда, когда его стянули ремнями так, что и дышать-то трудно.

Артёмка. Первое испытание