Дорога в лето

Тогда я не понимала этого и только недоверчиво смотрела на психолога поверх кофейного столика. Но теперь я вижу доказательство своими собственными глазами.

Громкий гудок заставляет меня подпрыгнуть на месте. Я оборачиваюсь назад и вижу сердитое лицо женщины, которой моя машина загородила дорогу. Поспешно пересев на водительское место, отъезжаю в сторону. Но стоит мне выключить зажигание, как я замечаю, что Ди уже спешит ко мне. Джимми улыбается и качает головой. А Ди запрыгивает в машину и выпаливает:

— Обратно в «Раймен»!

Я выезжаю с заправки и машу Джимми на прощание.

— Что ты ему сказала?

— Ничего, ни единого слова. Ох, подожди! Стой!

Ди начинает рыться в сумке, выискивая чёрный маркер, который всегда носит с собой для автографов. Она пишет что-то на руке, потом перелазит на заднее сидение и прикладывает ладонь к окну. Мне даже не нужно смотреть в ту сторону. Я и так знаю, что она написала: «ЯБЛТВ».

Ди превращает свои чувства в песни, в концерты, в огромные заполненные до отказа залы. Но иногда всё, что тебе нужно — это набраться смелости и написать всего одну фразу. В данный момент Ди не знает, изменится ли их жизнь, будут ли они опять вместе, но сейчас это не имеет значения.

Потом моя подруга перелазит обратно на переднее сидение, а я всё набираю скорость. Ветер летает по салону, и Ди простирает руки, совсем как птица.

— Ехууу! — кричит она. Перед нами расстилается дорога, а Ди кричит, сотрясая тёплый летний воздух: — Еееееее!

Весь мир не узнает, почему Лайла Монтгомери опоздала на пресс-конференцию тура «Посреди глуши» в Нэшвилле и почему она выглядела не идеально — часто дышала, её волосы были в беспорядке, а на лице разлился румянец. Но я знаю. Я знаю секреты Ди, знаю их как карту созвездий, как дорогу домой. И знаю, почему среди стандартных ответов она дала новый и неожиданный ответ. Потом его процитировали в разделе Искусство в газете «Житель Теннесси»:

«Я не знаю, мне семнадцать! — со смехом ответила мисс Монтгомери. — Этот год был тяжёлым испытанием. Я училась смиряться и отпускать, искала свою гармонию, но так и не нашла её. Хотя, возможно, и нашла: нужно найти лучшего друга и не отпускать ни при каких обстоятельствах».

Глава 22. Нэшвилл

Меня будит тихий стук в дверь. Не до конца проснувшись, вижу, как в комнату осторожно заглядывает папа.

— Привет, пап.

— Привет, милая. Прости, не хотел тебя будить, просто переживал, в порядке ли ты.

Не совсем, просто устала после вчерашнего. Это было слишком для одного дня, особенно для того, кто настолько эмоционально изнурён.

— Как концерт?

— Ди просто шикарна. Сияла как звезда. Я даже глазам не поверил, когда увидел эту толпу, все кричали как сумасшедшие. Бренде очень понравилось.

— Это хорошо. — Я поднимаюсь на локтях и слышу, что где-то тихо играет музыка. Начинаю искать свой телефон — наверное, это будильник. Но тот молчит. Я оглядываюсь вокруг себя, разыскивая источник этого слабого звука. — Ты слышишь?

Но папа уже ушёл. Я опускаю ноги на коврик и осматриваюсь. На долю секунды решаю, что просто оставила свой айпод включённым, но звук гораздо громче. Прислушиваясь, понимаю, что это акустическая гитара. И играет она… на нашем заднем дворе?

Выглядываю на улицу, и у меня отвисает челюсть. Под моим окном стоит Мэт Финч с гитарой. Я открываю его, решив, что это похоже на сцену в старых фильмах — парень в пальто поёт о своих чувствах. Но я не узнаю песню. Я уловила только слова из последнего куплета: «Не глупи, не глупи, Рейган».

Вот идиот. Москитная сетка и два этажа между нами не спасут его от моей злости.

— Милое извинение, — кричу я ему с высоты.

— Я извинялся тринадцать раз, — кричит Мэт в ответ. — И ты мне даже не перезвонила.

Я только собираюсь сообщить ему, что мне наплевать на него, как он снова начинает петь свою песню.

Я буду стоять здесь до тех пор, пока ты не простишь меня.

Или хотя бы выслушаешь, ла-ла-ла, о-ла-ла.

Я ехал сюда всю ночь, и не уйду, пока ты не спустишься.

Мэт улетел в Чикаго после вчерашнего концерта. Он, что, сразу поехал сюда?

— Это частная собственность! — Я чувствую, что мой голос начинает хрипеть от крика. — И в песне даже нет рифмы!

Мэт продолжает играть на гитаре и петь:

— Тогда звони в полицию, в полицию, в полицию…

Я бегу на первый этаж, от злости громко топая ногами по ступенькам. Сразу за углом натыкаюсь на папу, который выглядит немного удивлённым. Заметив выражение моего лица, он утыкается в газету, словно боясь, что я его замечу.

— Ты можешь заставить его уйти? — требовательно говорю я, показывая на задний двор.

— Нет. — И папа поднимает газету ещё выше, чтобы спрятать от меня лицо. — Я не буду вмешиваться.

— Пап, пожалуйста, — почти умоляю я. — Он не даёт мне покоя. Это нарушение личного пространства!

Он пожимает плечами, и я поворачиваюсь к лестнице. Но потом кое-что осознаю и резко оборачиваюсь к отцу, прищурившись и желая прожечь в газете дыру.