Дорога в никуда

И только услышав имя, он вспомнил. Имя Кати Рябоконевой тогда не сходило с уст едва ли не всех юнкеров Оренбургского училища. На балах, чтобы танцевать с ней, тогда писаной красавицей, юнкера записывались в очередь. Она училась в одной из трех женских гимназий Оренбурга и была дочерью войскового старшины, занимавшего не последнюю должность в штабе Оренбургского казачьего войска. Оренбургские барышни, особенно симпатичные, были очень привередливы. В основном дочери казачьих офицеров, они отлично разбирались, что из себя представляет то или иное казачье войско, и если сами путались, то их родители вполне могли объяснить, что их ожидает, если выйти замуж за юнкера, который после выпуска уедет, например служить к себе в Забайкалье, или на Дальней Восток. По этой причине особым «спросом» на балах, устраиваемых в юнкерском училище, пользовались либо местные оренбуржцы, либо заведомо «богатые» кубанцы и уральцы. Сибирцы, котировались весьма средне, а с учетом того, что Иван и танцор был так себе, на балах он в основном, что называется, «простаивал». И тем не менее, королева тех балов Катя Рябоконева почему-то его запомнила, а вот он ее… Что с ней стало, ведь она ровесница его Полине и ей всего-то 22 года, а выглядит… Нет, Иван ни за что не узнал бы в этой убогой беженке ту роскошную барышню, из-за которой соперничало столько юнкеров с его курса, считали за честь станцевать хотя бы один танец с ней…

– Что?… Катя… вы!? Извините, как же, как же, конечно… Но столько лет прошло. У меня на лица вообще память слабая, извините… А вы, надо думать, с обозом атамана Дутова прибыли?… Постойте, вы же замужем за Костей Епифанцевым. Вы, наверное, сейчас к нему и едите, – догадался Иван

– Да-да, к нему, вы его давно видели… он здоров…!? – это подскочила уже вторая женщина, по всему мать Кости.

– Да как вам сказать, ведь мы в разных полках служим… Но вроде с ним все в порядке, он у нашего атамана в оренбургском полку, сотней командует… Видите ли, я с ним наверное уже месяца два как не виделся, – признался Иван, чувствуя некую неловкость от того, что не может сообщить жене и матери своего сокурсника ничего существенного о нем, и поспешил перевести разговор в более деловое русло, стал расспрашивать о том, как они добирались от Оренбурга…

Как и следовало ожидать, обе женщины преодолели с отступающей армией Дутова тяжелейший путь через голую пронизываемую зимними ветрами киргизскую степь. В дороге от тифа скончались отец и мать Кати. Иван взялся проводить женщин до обоза Семиреченской армии, откуда они уже вполне могли дать знать на позиции, где дислоцировался оренбургский полк, своему сыну и мужу…

Хардины с пониманием отнеслись к три недели не видевшим друг друга супругам. Они сделали все, чтобы те могли уединиться… Хардины путешествовали не просто с комфортом, например, с туалетом внутри, а с невиданными удобствами, из которых «вершиной», конечно же являлось то, что одна из кибиток была оборудована так, что в ней можно принимать ванны. По этой причине в друзья к ним набивалось много всякого беженского народа, но в свою «походную баню» Хардины кроме, конечно, Полины и своих приказчиков никого не пускали. Естественно, вымылся там и Иван… вместе с Полиной. После совместной ванны, смыв с себя «пуд» походной грязи, Иван, посвежевший, в чистом белье, прихлебывая душистый чай, рассказывал Полине, как встретил жену и мать своего однокашника. Рассказал, о том, что они пережили в дороге и как неважно выглядят… Полина со своей стороны выразила бытовавшее среди беженцев общее мнение:

– И как же их атаман довел свою армию до такого жалкого состояния? Все просто возмущены. Привел тифозных, совершенно никуда не годных людей, и это называется генерал…

Иван в ответ несогласно покачал головой:

– Нельзя так строго судить Поля. Я хоть лично не знаком с Дутовым, но еще в училище много о нем слышал. Он ведь буквально за год до моего поступления ушел оттуда. Все юнкера, кто у него учились, в один голос отзывались о нем, как о прекрасном преподаватели и редкой души человеке. Просто не каждый хороший человек и даже отличный педагог способен руководить, когда вокруг такой хаос, командовать той же армией. Дутов, видимо, не может, а Анненков, про которого вряд ли можно сказать, что он душевный человек, зато он может отлично командовать в любой, даже самой тяжелой обстановке, как говорится, каждому свое…