Дорога в никуда. Книга вторая. В конце пути

Анну уже давно на досуге занимала некая мыслительная «игра». Она взвешивала все плюсы и минусы своей жизни. Многие женщины делают это, достигнув определенной зрелости и подводя некий промежуточный итог уже прожитых лет. Для сравнения она анализировала «житие» своих техникумовских подруг. То были в основном жены рабочих, мастеров-прорабов, инженеров, врачей… Чем дольше она об этом размышляла, тем чаще зависть к их городской жизни у нее уже не носила такого безоговорочного характера, как несколько лет назад. Да, у нее в квартире нет ванны, санузла, жилплощадь для такой семьи явно недостаточна, живут они в некотором отрыве от цивилизации, здесь может при непогоде пропасть электричество, зимой заметает дороги, детям до школы добираться на машине за двадцать километров… Все это весомые, большие «минусы». Но так ли уж хорошо и безбедно существование гражданских, городских жителей того же социального уровня, конкретно женщин, даже при условии относительно счастливого замужества? Да, некоторые ее сокурсницы жили в квартирах со всеми, принятыми считать таковыми в Союзе, удобствами. Имеют и дачи за городом, кое у кого есть даже личные машины. Но так ли уютны и удобны те квартиры? Нет, все без исключения живут в той же тесноте, а то и с родителями или коммунальными соседями. Дачи… маленькие на шести сотках, добираться да них в переполненных автобусах и электричках замучаешься. Ко всему этому прилагаются «естественные» прелести советской жизни: очереди, толкотня. А эта нищенски оплачиваемая работа, которая неминуемо провоцирует на воровство. Замучившись на работе, натолкавшись в очередях и транспорте, такая женщина приходит домой «чуть живая», а там ее вновь ожидает опять же «естественная» домашняя женская работа. Тут уж не до детей, не до мужа, не до ласки, не до любви. Нередко семьи от всего этого просто распадались. В Ярославле с семидесятых годов в автозаводском парке в первую очередь для «неустроенных» женщин стали организовывать танцы-вечера «кому за тридцать», прозванные в народе «последней надеждой». И некоторые незамужние и разведенные бывшие подруги Ани являлись завсегдатаями тех танцев.

Будучи в отпусках, Анна наблюдала жизнь тех подруг. Она очень сомневалась, удалось бы ей без ущерба для здоровья выдержать такую же жизнь. А ведь придется выдерживать, из Армии-то мужу уже через пять лет увольняться. Сейчас же она одиннадцать месяцев в году была лишена всеобщего «счастья» советских женщин. Да, на «точке» имелись свои специфические трудности, но толкотни в транспорте, очередей она была лишена, даже тяжелые сумки почти не приходилось таскать. И работа Анны никак не напоминала работу продавщиц городских магазинов: никто на тебя не кричит, никто не хамит, более того даже на покупателей будь то офицерши или даже сами офицеры можно и прикрикнуть, тем более на солдат. Да и за прилавком Анна не столько стояла, сколько сидела – кто здесь посмеет ей что-то сказать. И для переноски тяжестей всегда найдутся помощники, и режим работы она устанавливает для себя сама. Перед приездом детей из школы она магазин закрывала, чтобы приготовить обед им и приходящему на перерыв мужу. Таким образом, ее семья всегда имела качественное и своевременное питание. После работы Анна обычно не очень уставала (за исключением тех дней, когда ездила в полковой Военторг за товаром). Потому сил и нервов ей хватало и на детей, и на мужа. И еще одно немаловажное обстоятельство, оказывающее влияние на женское здоровье и особенно внешность – Анна имела возможность высыпаться по утрам. Отправив детей в школу, а мужа на работу, она вновь ложилась в постель и могла спать «впрок» аж до десяти часов, так как магазин открывала только в одиннадцать. Мелочь? Отнюдь. Недаром так долго сохраняли привлекательность многие дореволюционные барыни-дворянки, или сохраняют современные валютные проститутки. Первые развлекались, а вторые «работали» в основном вечерами и ночью, но потом они хорошо высыпались днем, чего простолюдинки до революции, а простые советские женщины после себе позволить не могли, разве что изредка в выходные.