Дорога в никуда. Книга вторая

Впрочем, «сослагательные» мысли мучили Ольгу Ивановну и в отношении более близкого по времени советского прошлого. Почему ей не удалось создать настоящей, прочной семьи? Конечно, сейчас она отчетливо понимала, что выходила замуж за того, за которого не должна была выходить. Алексей вроде бы неплохой человек, и ей по молодости казалось, что она сможет «переделать его под себя». Он, конечно, тоже обманулся, приняв ее «маску» за истинное «лицо». А когда с годами эта «маска» с нее сошла, то ее истинное лицо ему, мягко говоря, не понравилось. Он не мог жить и мыслить иначе чем верой в то, во что его призывали верить с детства, в незыблемости чего он не сомневался. Когда она впервые призналась, кто она есть на самом деле, где родилась, в какой семье… Он в сердцах сказал то, что подумал в тот момент: «А я ведь верил тебе, верил, что ты настоящая детдомовка… советская!» С тех пор их совместная жизнь напоминала льдину, давшую трещину и эта трещина все увеличивалась в размере. Все чаще между супругами возникали непримиримые споры, как по пустякам, так и на «глобальные» темы. Впрочем, споры, иной раз, возникали у них и раньше. Например, когда в 69-м году американцы высадились на Луну, муж очень переживал, что империалисты обошли Союз, не зная как это объяснить, ведь до того советская космическая наука и промышленность, казалось, ушли далеко вперед. Ольга Ивановна попыталась высказать свою точку зрения, что де умер гениальный конструктор Королёв, и потому дело застопорилось. Алексей отреагировал по-советски:

– Что, у нас кроме Королева ученых нет, заменить, что ли нельзя? Нет, тут наверняка какое-то вредительство, или шпионаж.

– Поэты у нас тоже есть, а второго Пушкина нет, – назидательно проговорила Ольга Ивановна. – Так и тут. К тому же Королев успел в царской гимназии поучиться, а те, кто его заменили, видимо, советские школы кончали, а это далеко не одно и то же. И вообще успех американцев это такое же достижение всего человечества, как и полет Гагарина и не имеет большого значения в капиталистической или социалистической стране он достигнут, – из нее, из-под «маски», вдруг «полезла» непримиримая белогвардейка, и даже в какой-то степени космополитка.

Подобные споры и несовпадения взглядов, возросли в «геометрической прогрессии», после того как Ольга Ивановна сняла «маску», и в конце-концов, сделали пребывание супругов в одной квартире просто невыносимым. Расстались спокойно без скандала, как только у Алексея появилась возможность уехать к родителям в Барнаул. Ольга Ивановна тоже устала от сосуществования с человеком, с которым не имела ничего общего, кроме сына. Их уже не сближала даже постель. Сейчас к старости она вдруг поняла, какая это важная составляющая супружеских взаимоотношений – хотеть друг друга. Через толщу времени и пережитого она вспоминала, как ей иногда нечаянно случалось видеть свою мать, прижимающуюся к возвращающемуся вечерами со службы отцу. Тогда девочкой она не все могла понять, но сейчас осознавала, что мать прижималась к отцу бедрами, животом, а крупная ладонь отца в это время трогала мать там где, казалось, трогать было неприлично. Она помнила родителей уже сравнительно немолодыми, и только теперь понимала, как же их влекло друг к другу в молодости. Ничего такого в ее взаимоотношениях с Алексеем не было даже в первые годы замужества, когда он еще верил в «советско-детдомовское» происхождение своей молодой жены. То, что их в общем-то никогда особо не тянуло друг к другу «телесно», это не казалось чем-то ненормальным, ведь вокруг очень многие супружеские пары жили именно так. Редко кто сохранял запал «медового месяца» уже на втором году семейной жизни. Куда чаще, чем любовь или даже просто физическое влечение, людей к замужеству понуждали обстоятельства. Так случилось и у Ольги с Алексеем, ей хотелось поскорее сменить фамилию, к тому же подталкивал обычный женских страх – остаться старой девой, вековухой. Алексей же преследовал свои цели. У Ольги как у молодого педагога имелась своя комната в семейном общежитии, а он намучился жить в одном помещении с несколькими холостяками, где нередко устраивались пьянки. Он очень боялся в такой компании спиться, или «словить» нож по пьяному делу. К тому же тогда ему молодая серьезная учительница, казалась подходящей невестой, которую не стыдно привезти и показать родне.