Дорога в никуда. Книга вторая

Событие действительно было неординарным. Семья американских врачей Лакшиных, переехали на постоянное место жительства из США в СССР. И вот теперь с их участием устраивали чисто пропагандистскую передачу-телемост, которую с американской стороны вел известный телеведущий Донахью, а из Москвы восходящая звезда советской тележурналистики Познер. Лакшины, видимо, за что-то очень сильно обиделись на Америку. И эта обида буквально выплескивалась из уст, как главы семейства, так и его жены. На вопросы с другого конца телемоста они реагировали заранее запрограммированной антиамериканской риторикой. Американцы, похоже, оказались не очень готовы к диалогу и сведения о жизни в СССР черпали из своих средств массовой информации. Так, одна из участниц с американской стороны, задала вопрос, как теперь Лакшины добывают в Москве пропитание, выстаивая огромные очереди. На это последовал ответ, что в Москве прекрасное снабжение и в очередях они еще ни разу не стояли. На вопрос, чем сейчас занимается доктор медицины Лакшин, глава семейства бойко ответил, что тем же, чем и ранее, наукой, ибо является начальником отдела в одном из московских медицинских НИИ, с окладом пятьсот рублей в месяц…

Ольга Ивановна, глядя на экран, понимала, что Лакшины вовсе не врут. Они на самом деле не стоят в очередях, и сам Лакшин действительно сразу получил высокий пост и соответствующую зарплату… потому, что это им здесь все сразу «дали». Из этих людей «сделали» нечто вроде разменных фигур в большой политической игре, и они, приехав в Союз около года назад, так до сих пор и не поняли, что 99% населения страны живут совсем не так, даже в Москве, не говоря уж о провинции. Те же его нынешние коллеги, такие же начальники отделов, чтобы добиться своей должности и получать пятьсот рублей, прошли через такое «чистилище», что наверняка ненавидят этого взбалмошного американца, которому все это свалилось просто так. Зарплата в пятьсот рублей, то, что так небрежно было произнесено Лакшиным и, видимо, считалось им не такими уж большими деньгами, ведь рубль по официальному курсу где-то приравнивался к доллару. В США наверняка и они, и многие другие средние американцы имели куда более существенные доходы. Так вот, пятьсот рублей в месяц в СССР получали, если не единицы, то крайне небольшое количество людей. Ольга Ивановна с полной уверенностью могла сказать, что во всем серебрянском районе такой зарплаты не имел никто. Директор цемзавода, самый высокооплачиваемый человек в районе получал где-то 450 рублей, Анна Николаевна, председатель Поссовета – 300, главврач поселковой больницы не более 250-ти. Все эти данные Ольга Ивановна, сама со всей своей педвыслугой, получавшая 200 рублей, знала от Анны Николаевны. Конечно, на уровне обкома и руководства крупнейших усть-каменогорских предприятий зарплаты были куда более весомы, к тому же в СССР имело большое значение к какой «кормушке» то или иное должностное лицо прикреплено. И от качества той «кормушки» качество жизни человека и его семьи зависело даже больше, чем от размера зарплаты. По всей видимости, Лакшины и не догадывались о подобной «градации», разделявшие советских людей на различные «пайковые» категории. Их, видимо, сразу как крайне ценных кадров прикрепили даже не к НИИШной кормушке, где работал глава семейства, а к центральной, кремлевской, и конечно свежеиспеченная «советская» семья не испытывала никаких материальных затруднений, тех с которыми буквально с рождения свыкались подавляющее большинство их новых соотечественников. Потому они, в общем-то, были достаточно искренни, отвечая на вопросы Фила Донахью. Они просто не знали, а может и не хотели знать того, что в действительности творилось вокруг них.

Конечно, московские «кормушки» не чета областным, тем более районным. Ольга Ивановна знала самые «обильные» из районных, это прежде всего райкомовский спецраспределитель, ну и отдельным, относительно сытым «островком» являлся серебрянский зенитно-ракетный полк со своими «филиалами-точками», одна из которых и располагалась в двадцати километрах от Новой Бухтармы. Причем, если к полковой «кормушке» были прикреплены более сотни семей офицеров и прапорщиков, то к райкомовской не более двух десятков семей, имевших спецснабжение. А всякие там освобожденные третьи секретари комитетов комсомола и всевозможные инструктора, те «кормились» немногим лучше простых смертных. В этой связи вся эта райкомовская и горкомовская «мелочь» рвалась сделать карьеру, выйти на должности, где положено спецснабжение.