Дорога в никуда. Книга вторая

Разговор с Дмитриевым напомнил Ратникову о собственной матери. Он перебрал свою почту лежавшую перед ним, газеты «Правду», «Красную Звезду», обязательные для каждого офицера, «Спорт» для Игоря, «Пионерскую правду» для дочери… никакого конверта не было. Письма от матери не приходили уже больше месяца, хотя от тещи пришло неделю назад. Ратников записал в свою записную книжку, завтра в поселке заказать переговоры с Верой и выяснить у нее все ли нормально с матерью. До Медвежья, не имевшего телефонной связи, дозвониться было невозможно…

Не поехала Ефросинья Васильевна к детям после смерти мужа, осталась одна в опустевшей избе. Тяжело и муторно остаться под старость одной. А куда поедешь? Старшая дочь, что в соседней области еле концы с концами сводит. Не прибудет там ладу, если еще и она на прокорм заявится. Не захотела она ехать и в Люберцы ко второй дочери – семья без детей это не семья, и опять же в доме зятя теща вряд ли ко двору придется. Отклонила мать и предложение сына, мол и ехать далеко, и квартира у вас маленькая, а дети подросли. И она и сын отлично понимали, что истинная причина совсем иная – неприязнь между снохой и свекровью. И хоть Ефросинья Васильевна не имела возможности наблюдать Анну в ее повседневной жизни, но ее поведение, когда они приезжали в отпуска, говорило достаточно красноречиво – эта не потерпит в своем доме второй хозяйки. А стать приживалкой, нахлебницей, или нянькой при детях она не могла в силу своего характера. Она была еще крепка, хотя после шестидесяти чуть согнулась и еще более высохла. Но тяга к работе у нее не пропала. Ефросинья Васильевна хоть и вышла на пенсию, но продолжала работать в колхозе, благо не гнали – рабочих рук в деревне становилось все меньше. Заработок и пенсию откладывала для внуков – может, помянут бабку добрым словом. Дети и внуки, вот что стало смыслом ее жизни.

Она ждала их в гости с осени до лета будущего года. Только летом она жила полноценной жизнью. Из скотины оставила только корову да несколько куриц. Трое детей старшей дочери гостили у нее каждое лето, благо ездить недалеко. А вот Федор со своими приезжал реже. Если отпуск его самого выпадал зимой, детей со школы не сорвешь, а летом получалось не всегда. Но даже когда сын привозил семью в Медвежье, жили они там от силы две недели, делили отпуск между бабой Фросей и городской бабой Настей. Может, оттого что видела их реже, дети сына были для Ефросиньи Васильевны любимыми внуками. Через внуков она уже и к снохе стала относиться терпимее, поостыла былая неприязнь. Не могла не видеть мать, что сумела-таки эта своенравная городская девка создать хорошую крепкую семью, содержать в чистоте и холе детей, и мужу за столько лет не надоела, не опостылела. У ее дочерей, увы, таких семей не получилось. Она уже не ревновала сына к снохе, хоть та с годами не теряла красоты, и сын по-прежнему не мог, как говориться, ей «надышаться».

Этим летом, когда после Люберец и Ярославля Ратниковы приехали в Медвежье, Анна пожалуй впервые явственно ощутила, что свекровь к ней несколько «потеплела». Если раньше она излучала приветливость и ласку только в отношении сына и внуков, то сейчас стала относительно доброжелательна и с ней. Анна, уставшая от многолетней конфронтации, так этому обрадовалась, что уже самостоятельно вызвалась помогать по хозяйству. Летом жизнь в старом ратниковском доме кипела вовсю. Мужики, сын и муж старшей дочери, латали полуистлевшую старую крышу, клали заплаты из свежей дранки. Потом чинили крыльцо, заготавливали дрова, чтобы Ефросинья Васильевна могла, не прося посторонней помощи, пережить и осенние дожди, и зимние холода. Анна же вместе со старшей дочерью брали на себя всю женскую работу, кроме дойки и приготовления пищи. К печке и корове Ефросинья Васильевна никого не подпускала, хотя Анна на радостях от примирения со свекровью была готова отважиться даже подоить корову. Ефросинья Васильевна не дала осуществить благое намерение, пожалела сноху, сказав, что эта корова кроме нее никого к себе не подпускает. Анна оценила великодушие, но тут же и забеспокоилась, не с умыслом ли та изменила свое к ней отношение, уж не собралась ли она приехать к ним, погостить, или, не дай Бог, жить. Но все объяснялось гораздо проще. Ефросинья Васильевна уже три года не видевшая Игоря, Люду и её (Ратников приезжал к матери каждый год, даже если отпуска выходили зимой, приезжал один), просто очень по ним всем соскучилась.