Дорога в один конец

– Ты говоришь так уверенно, будто умудрен большим опытом, – Люда старалась перевести разговор в шутливое русло. – А вот у меня никакого опыта нет, но и никаких экспериментов я не хочу, Андрей. В одном уверена – только любящие друг друга и осознающие, что это и есть настоящая любовь, благословенны быть вместе.

Она снова посмотрела на звезды долгим взглядом.

– Люблю ли я, – вдруг молвила без тени вопроса и замолчала.

Было холодно, но этот парень в военной форме не мог согреть ее пальцы. Это было бы гадко и пошло.

– Ладно, поздно уже. – Люда резко поднялась и направилась к калитке. Андрей остался сидеть, доставая сигарету.

Он уехал на следующий день. Прощаясь, сказал, что будет ждать, пока Люда не разберется в своей любви, настоящая ли она. Это прозвучало полушутливо, полусерьезно, ни к чему никого не обязывая. А Люда измаялась потом ночью от раздумий, но под утро, все-таки, уснула, как будто и вправду сумев расставить все точки над i.

Удивленная и обескураженная, даже слегка обиженная, странной ненастойчивостью Вадима в ту их майскую последнюю ночь, Люда лишь со временем поняла, что этот мальчик – совсем еще… мальчик в таких делах, как, впрочем, и она. И, слава богу, что обошлось без экспериментов, после которых одни разочарования, как рассказывали некоторые бывалые подруги. И она решила подарить Вадиму себя такой, какой он ее оставил, на два года уходя в то майское утро.

Это письмо от него было необычным. В нем была жестокая правда о том, что вряд ли стоит надеяться на отпуск, – ничего не сложилось, как задумывалось. «Глупый, глупый! Какой же ты глупый, солдатик мой! Разве мы в письмах не пережили бы два эти года? Уже даже меньше, чем полтора! Зачем были нужны эти метания?» Люда впервые по настоящему почувствовала, как тяжело иногда там было дорогому, родному человеку. Жалость, замешанная на любви, (непонятно, чего больше было в этой смеси) защемила в сердце, и, наверное, впервые ответ написала Люда на одном дыхании.

Все было в этом письме. И восхищение солдатом, и необижающая жалость к нему. Готовность ждать и дождаться, несмотря ни на что, и заверение в верности. Только «я люблю тебя» Люда не написала. В этом честном до последней буквы письме не могло быть даже капельки полуправды – она ото чувствовала. Но отсутствие таких важных слов Вадим бы даже не заметил – таким искренним, нежным и нужным было это послание родному человеку, которому так трудно. Не заметил, если бы… прочитал это послание. Но за две последующие недели Люда Красовская получит только одно письмо – свой, посланный Вадиму, порыв души, возвратившийся назад с пометкой «Адресат выбыл»…

…Толчок сменного локомотива по буферам разбудил впавшего в забытье Вадима. «Вот дьявол! Хотя бы чуточку уснуть, голова раскалывается», – пробежала обессиленная мысль.

– Что за станция? – спросил в полумрак вагона.

– Спи. Киев не проедем, – буркнул кто-то снизу.

Мобильник, зажатый в ладони, был мокрым от пота и не светился. «Что за черт! Неужели батарея села?» – заволновался Вадим, забыв, что сам в досаде выключил телефон. А вдруг ОНА протягивала руку?! А он не взял!

Устав просить друг у друга прощения, они придумали алгоритм возврата в душевное умиротворение и неуклонно следовали этому алгоритму в последнее время. И он действовал. Не надо было слов. Касание руки любимого человека было настолько интимным, что давило взорвавшиеся негативные эмоции. Но кто первый должен сделать спасительный жест – протянуть руку? Казалось бы, по логике, – тот, кто чувствовал себя виноватым. Но найдутся ли силы укротить самолюбие, когда уже сказано столько обидных слов с обеих сторон?

И они придумали. Они нашли аксиому, нашли то, что не надо доказывать, – что есть константой: ОНИ НЕ МОГУТ ДРУГ БЕЗ ДРУГА!

Человеку не так уже и сложно быть честным перед самим собой. И вот каждый из них припер себя к стенке, и каждый сам себя спросил, твердо глядя в глаза: «Ты можешь без НЕЕ (НЕГО) жить???» И соврать было невозможно. Были получены одинаковые ответы независимо друг от друга, и алгоритм заработал. Только учли еще один маленький, но очень важный нюанс. Теперь абсолютно неважно было, кто первый протягивал руку. Было принято, как клятва, что тот, КОМУ протянута рука, ОБЯЗАН ее принять, задавив обиды и гордыню. И все у них получилось.

«А вдруг ОНА протягивала руку?!» Вадим трясущимся пальцем надавил кнопку включения телефона, проклиная себя, что не протянул руку первым. Ведь когда принимают твою протянутую руку, ты априори прощенный! А это так сладко!

Мобильник бесстрастно выдал: «Нет пропущенных вызовов». Сердце стучало в какой-то тревожной радости: теперь у него есть шанс протянуть руку самому и дать любимой возможность почувствовать себя прощенной! Вадим набрал любимый номер, боясь, что поезд выйдет из зоны мобильной связи. Но он еще успел уяснить, фиксируя россыпь палочек на индикаторе покрытия, что «абонент не может принять ваш звонок»…

Глава 24

В самолете осмотрелись озабоченно.