Дорога в один конец

Девяностые убили последние остатки гордости в бывших советских людях. Эти остатки умерли в длинной, безумной очереди, в которой мы стояли за гуманитарной помощью. Умерла и совесть – теперь было совсем не стыдно воровать и мошенничать. Не стыдно было и не работать. Скорее стыдным стал сам труд. И страна эта с «самой рожалой землей в мире», как когда-то писал Виктор Астафьев, неожиданно осталось голодной и неспособной прокормить саму себя. Самая большая в мире страна, площадью больше иных континентов, не смогла миллионами гектар плодороднейших черноземных земель напитать своих неразумных детей. А дети ее разучились трудиться в поле и на заводе и превратились в бесчисленное скопище болтливых лодырей, неспособных работать и зарабатывать…

Дед выговаривал последние слова с трудом. Оказывается, я его недооценил. Он был уже в стельку пьян. Теперь я начал понимать, почему его все называют не Егор, а Кагор. Надо было срочно уматывать отсюда, а то меня пошлют за очередной бутылкой. Да еще и вынудят ее распивать! Поэтому я с сожалением и очень вежливо деда перебил.

– А как бы мне посмотреть на весь город сразу? – поинтересовался я.

– Это как? С высоты птичьего полета?

– Ну, что-то вроде того. У вас есть высотные здания?

– Самое высокое здание в городе – это элеватор. Но тебя туда не пустят.

– Да, пожалуй. Что же мне делать?

– А ты съезди на ту сторону реки. Оттуда, с возвышенного западного берега, с холма на той стороне, весь город виден как на ладони.

Попрощавшись с гостеприимным Кагором, я быстро нашел свою «Шаху» перед кинотеатром «Победа», где ее и оставлял.

ГОРОД СВЕРХУ

Я быстро пересек почти весь город – минут за десять. Какой же он, все- таки, был небольшой. Проскочив тихий частный сектор, промышленный район с огромными красными кирпичными трубами фабричных котельных, центр с магазинами и сквериком, я проскочил пост Дорожной Инспекции и выкатился на большой мост через реку. На другой его стороне я съехал с дороги и спустился направо по небольшому гравийному съезду. Здесь под двумя большими ивами оказалась небольшая площадка, спускающаяся еще ниже – к воде. На ней я и оставил машину на самом берегу реки и полез наверх по крутому, почти обрывистому склону речной долины.

Быстро я запыхался, но упрямо лез все дальше вверх. Временами приходилось хвататься за стволы деревьев, густо покрывавших склон, чтобы не оступиться и не скатиться обратно вниз. А склон все не кончался и не кончался. Наконец я забрался на самый верх большого припойменного холма. Деревья расступились. Я обернулся, и тут взору моему открылась настоящая панорама.

Город отсюда был виден весь, как на ладони. Его бесчисленные одноэтажные кварталы, расчерченные улицами на правильные квадраты, плавно спускались по противоположному огромному пологому склону к заливным лугам у реки, а местами и к самой воде. Там виднелись небольшие причалы, а около них лодки и катера. Словно ниточка, перечеркнувшая широкую голубизну реки, виднелся вдали железнодорожный мост, который с городом соединяла громадная насыпь. Большой автомобильный мост, по которому я сюда добрался, с высоты моей вершины был виден очень хорошо. По нему, словно большие сердитые жуки, с гудением ползли машины.

Отсюда, сверху, город показался мне похожим на острие копья. Или на треугольную голову змеи. Кварталы, занимая возвышенное междуречье, сбегали, постепенно сужаясь, вниз, к югу, к месту слияния обеих рек, образуя почти правильный треугольник. Боковые стороны этого треугольника были прочерчены голубым блеском речных русел.

В восточной части города, дальней от меня, высилось громадное, серое бесформенное здание. Я уже знал, что это элеватор, и, если присмотреться, можно было различить бесконечную вереницу грузовых автомобилей, тянущуюся к нему по прилегающей улице. Еще одно крупное строение высилось в северной части Хопровска, но что это такое я не знал. Зрение у меня было хорошее, поэтому я смог различить и башню старинной паровозной водокачки вонзившуюся в небо совсем рядом с красным кубиком железнодорожного вокзала. В целом город, действительно, был почти весь одноэтажным. Только на северной и восточной его окраинах расположились небольшие микрорайоны из типовых пятиэтажек. Отсюда я даже не смог определить, через какой из них я попал три дня назад в Хопровск.

Между тем, пока я любовался видом широко и привольно раскинувшегося в огромной речной долине города, что-то произошло в атмосфере, и словно нарастающая тревога разлилась в окружающем воздухе. Солнце как будто стало бледнее, а на севере и на западе над горизонтом стали вздыматься все выше иссиня-черные надменные колоссы. Громадные темные тучи быстро мчались по небу, приближаясь к городу. Подул сильный порывистый ветер. Кажется, близилась сильнейшая гроза. Мне вдруг показалось, что сам воздухе пропитался ужасом и страхом.