Дорога в Омаху

– Глубоко тронут оказанной мне честью, джентльмены! – воскликнул актер, в точности воспроизведя гортанную речь Маккензи Хаукинза. – И от души благодарю вас за то, что вы остановили свой выбор на столь скромном актере на сцене великих конфликтов нашего времени, как я. Я просто выполнял свой долг и как старый солдат, закаленный в бою, могу лишь сказать, что если мы одержали верх, то только благодаря павшим смертью храбрых нашим солдатам, этим благородным душам, которые, жертвуя собой, позволяли остававшимся в живых идти вперед, навстречу победе!

Речь генерала была внезапно прервана гулом голосов. Подскочившие к нему люди говорили по-английски без акцента, характерного для шведов:

– Боже, кого я вижу!

– Ты забыл про грамматику, но, клянусь господом богом, это действительно он!

– Не верю глазам своим! Я думал, он давным-давно умер!

– Для театра он никогда не умирал! Он всегда был великолепен!

– Лучший характерный актер нашего времени! Уолтер Абель семидесятых-восьмидесятых годов! Ярчайший талант!

– Что, черт возьми, происходит? – раздался голос полковника Сайруса, богатый от природы, но не поставленный и в силу этого не шедший ни в какое сравнение с голосами секретной труппы актеров Этелреда Броукмайкла. Однако чернокожего наемника никто даже не услышал. «Смертоносная шестерка» окружила «генерала Маккензи Хаукинза». Кто-то тряс ему руку, кто-то хлопал его по плечу, а один особо ретивый почитатель сэра Генри умудрился поцеловать кольцо клуба «Актеры», украшавшее его палец.

Отчаявшись получить ответ на свой предыдущий вопрос, Сайрус крикнул громко в надежде привлечь все же к себе внимание этих странных субъектов:

– Да объяснит мне кто-нибудь наконец, что творится тут?

– Позвольте мне попытаться сделать это?! – предложил Дастин, отделяясь от группы, с лицом, выражавшим крайнюю степень изумления. – Вы, по-видимому, были подключены к операции позже остальных и поэтому не знаете, что это вовсе не тот старый клоун Хаукинз, а один из самых выдающихся театральных актеров! Мы все видели его игру, когда были моложе, изучали его актерское мастерство и устремлялись ради него к Джо Аллену – это был бар, где собирались артисты, – чтобы засыпать его вопросами, пытаясь узнать от него все, чем бы он мог поделиться с нами!

– Поделиться с вами? О чем вы толкуете?

– Этот человек – Генри Ирвинг Саттон! Тот самый Саттон… Сэр Генри!

– Да, я знаю, – молвил Сайрус мягко, не сумев подавить в своем голосе отзвук горького поражения. – Его назвали так в честь давно почившего английского актера Ирвинга, не имевшего ничего общего с банком с тем же именем на вывеске или с портным на Первой авеню… Минутку! – Затем, спохватившись внезапно, он закричал: – Кто же вы, черт бы вас побрал?

– Каждый из нас сообщает только свое имя, ранг и личный номер, – ответил Марлон, расслышав вопрос Сайруса и неохотно отрываясь от поклонения Саттону, принимавшему хвалу своих пэров с приличествующей монархам скромностью. – Я говорю это с грустью, полковник, поскольку однажды мне довелось играть маленькую роль в фильме с Сидни Пуатье, а он тоже был и остается замечательным артистом! Но из-за секретности я не смогу ничего рассказать вам о себе.

– Имя, ранг и что там еще, о чем вы только что упомянули?

– Могу повторить, что я уже сказал, полковник: имя, ранг и личный номер, как предписано Женевской конвенцией. И ни слова сверх того!

– Вы солдаты?

– Да. И довольно искусные, – ответил Дастин, поглядывая на своего героя Генри Ирвинга Саттона, державшего поклонников во власти своих чар, как в стародавние времена, когда триумф был для него обычным делом. – Конечно, мы сильно рискуем, вступая в бой без военной формы[157], но пока что это сходило нам с рук.

– «Вступая в бой», вы сказали?

– Я подразумевал участие в особых тайных операциях – от «серых» до «черных». Само собой разумеется, ссылка на цвет не имеет никакого отношения к расовым различиям.

– Что такое «черные» операции, я знаю, но не знаю, кто вы такие!

– Так я же уже объяснял вам, что мы – воинское подразделение для выполнения особо секретных заданий.

– И вся эта чушь с Нобелевской премией – один камуфляж?

– Между нами говоря, – произнес Дастин доверительно, подаваясь к Сайрусу, – вы должны быть рады тому, что повстречали нас, а не кого-то еще, ибо в противном случае вы рисковали бы лишиться права на пенсию. Этот человек – не генерал Хаукинз! Вас подставили, полковник! Надули, если вы понимаете, что я хочу сказать.

– Меня? – начал Сайрус, глядя так, будто впал в состояние кататонии.[158]

– Конечно, сэр, это очевидно. Как, по-видимому, подставили и мистера Саттона, сэра Генри. Он бы никогда не запятнал свою безукоризненную репутацию участием в международном заговоре, ставящем под удар нашу главную линию обороны.

– Линию обороны?.. Международный заговор?..

– Так нам сообщили, полковник.

– Ну это уж, черт возьми, слишком! – возмутился Сайрус, как бы выходя из транса. – Но кто же вы, наконец, и откуда?