Дорога в Омаху

— Мак объяснил ему это — в моем присутствии. Так вот, этот «командир игрек» желает свести свои личные счеты с людьми, стремящимися сорвать слушание или, что то же самое, не допустить нас в здание суда.

— По-видимому, моя дорогая, наш неизвестный благодетель раньше был верным союзником тех, против кого выступаем мы, но затем до него дошло, что его дружки уготовили ему не самую счастливую судьбу. Он должен был стать чем-то вроде политической жертвы, если только речь не шла о человеческом жертвоприношении: ведь ни то, ни другое не является для Вашингтона чем-то из ряда вон выходящим. Так, во всяком случае, считает генерал.

— Но, мистер Пинкус... — Дженнифер скривила свое милое личико: отчасти — из-за яркого солнечного света, а отчасти — и от тревожных раздумий. — Мы упускаем что-то. Что-то очень важное. Возможно, у меня параноидальное отношение ко всему, что связано с вождем Повелителем Грома, да и как могло быть иначе? Но вчера вечером Хаукинз сказал нам, что держит все под контролем... Под контролем!.. Что это значит?.. Хорошо, он повернул дело так, что этим партизанам-актерам не придется теперь во исполнение приказа расправляться с нами в каком-нибудь ущелье: это ведь всегда ущелья, утесы или что-то в том же роде. Но как удалось ему такое? И что произошло в Форт-Беннинге? Мы все испытали столь огромное облегчение, когда он сообщил нам, что отныне можно спать спокойно, что так и не спросили его ни о чем.

— Это не совсем точно, Дженнифер: спать спокойно нам еще рано, — возразил ей Арон. — Мы с генералом условились разговаривать по телефону крайне осторожно, поскольку, как указал он справедливо, убийц в Хуксетт смогли послать только потому, что нас подслушали: как известно, прослушивание телефонов — дело обычное.

— Я думал, телефонная линия там выведена из строя, — сказал Дивероу.

— Только на словах, а не на деле. Вчера вечером он не мог мне сказать того, что сказал сегодня утром.

— Прослушивание, выходит, прекращено? Но как мог он об этом узнать?

— Это не имеет значения. Сегодня утром он звонил из автомата в закусочной Софи на дороге девяносто три. Превозносил вовсю польскую копченую колбасу с чесноком и яйца...

— Пожалуйста, мистер Пинкус! — прервала Арона Редуинг. — Как там насчет Форт-Беннинга? Что он сказал?

— До обидного мало, моя дорогая, но достаточно, чтобы ваш престарелый правовед мог поразмыслить о том, как думают поступить с законом эти защитники идеи... Теперь, мне кажется, я уже ничему не удивлюсь.

— Тяжело это слышать, Арон.

— То, что генерал сообщил мне, действительно весит несколько тонн, молодой человек. Замечу, перефразируя слова нашего удостоенного многочисленных наград солдата, что против нас и особенно против закона, предписывающего предавать гласности рассматриваемые в судебном порядке заявления, выступила активно одна из самых влиятельных политических фигур, сумевшая так запутать свои следы, что создается впечатление, будто ее и вовсе не существовало. С ней нельзя вступить в борьбу, потому что нет ничего такого, что можно было бы поставить ей в вину...

— Проклятье! — взорвался Дивероу.

— Учитывая все, что произошло, за этим типом должно все же числиться что-то! — закричала Дженнифер. — Подождите минутку... А гангстер из Бруклина? Тот самый, которого Хаукинз нокаутировал в отеле?.. Цезарь и как-то там еще?.. Его ведь взяли под стражу!

— И проследили его связи вплоть до покойного директора Центрального разведывательного управления, — молвил Пинкус.

— Известное дело! — произнес Сэм.

— А те голые люди в отеле «Ритц»?

— От них отрекся весь Вашингтон, включая и зоопарк. А потом они были выпущены под залог, внесенный каким-то господином из Калифорнии, заявившим, будто он приверженец нудизма, и бесследно исчезли.

— Черт возьми! — воскликнула Дженни, выражая одновременно и досаду и гнев. — Нам не следовало разрешать Хаукинзу отправлять четверых воруженных психов, вознамерившихся совершить налет на лыжный домик, туда, откуда они и явились. Мы должны были выдвинуть против них обвинение в вооруженном нападении и нарушении закона о неприкосновенности жилища... Улики налицо: огнестрельное оружие, гранаты, маски... А чего стоили их татуированные лбы?.. Мы были идиотами, что дали себя уговорить этому Повелителю Сигары...

— Моя дорогая, они совершенно ничего не знали: мы долго их допрашивали — и никакого результата. Это были маниакально запрограммированные психопаты, такие же пешки, как и те «нудисты». И, кроме того, обратиться по поводу них в полицию значило бы раскрыть свое местонахождение. Скажу еще одну вещь, хотя и против своей воли: лыжная обитель числится за моей фирмой, и поэтому подобного рода событие вызвало бы у средств массовой информации излишне большой интерес.

— Хотя я тоже не склонен осыпать Мака розами, однако считаю, что в данном случае он был прав, — произнес Дивероу. — Отослав их назад, мы предопределили появление в Бостоне «смертоносной шестерки».

— И вышли в итоге на генерала Этелреда Броукмайкла, — улыбнулся Арон злорадной, несвойственной ему улыбкой.