Дорога в прошедшем времени

Вопрос о военной контрразведке имеет давнюю предысторию. Были времена, когда она входила в военное ведомство, как, например, в период Великой Отечественной войны. Позже боязнь Сталина потерять контроль над армией вынудила его вернуть военную контрразведку в систему госбезопасности, наделив ее функциями «надсмотрщика» за Вооруженными силами. Августовские события, когда некоторые органы военной контрразведки оказались в первых рядах путчистов, заставили вновь вернуться к этому вопросу. Новое руководство Третьего главного управления, казалось, проявило некоторое безразличие к своей судьбе. Сначала они выказывали энтузиазм по поводу перехода в Министерство обороны и даже начали готовить совместно с ним ряд соответствующих документов. Потом, с не меньшим энтузиазмом, стали доказывать необходимость Третьему главку остаться в КГБ, ссылаясь на неподготовленность перехода в организационном и психологическом отношениях.

Было еще одно соображение, которое заставляло меня не спешить расставаться с военной контрразведкой. Передача ее Министерству обороны сделала бы ее «карманной», послушной руководству министерства. Это противоречило самой идеологии создания «сдержек и противовесов», которой я руководствовался, усиливало монополизм, но только уже не КГБ, в другой силовой структуры – армии.

Но и, самое главное, в чем мне пришлось убедиться с первых дней: в армейской среде из-за политической неразберихи, застарелых социальных болезней нарастала нестабильность, падала дисциплина. А какая ситуация складывалась вокруг подразделений, имеющих на вооружении ядерные боеголовки? Кто-то независимый должен был помогать министру обороны, командующим округов получить по этим вопросам объективную информацию. Взвесив все за и против, вместе мы решили так: пока армия остается единой и для того, чтобы она оставалась единой, армейская контрразведка тоже будет единой. В итоге Третий главк остался в КГБ.

Наконец, предстояло определиться с пограничниками. С самого начала я взял курс на то, чтобы они стали пограничными войсками СССР, а не погранвойсками КГБ. Такие предложения были подготовлены еще в августе.

Но если в случае со службой охраны или Комитетом правительственной связи, которые переходили в аппарат президента СССР, достаточно было указа Горбачева, то выделение пограничных войск (так же как и разведки), получавших права центральных органов государственного управления, требовало решения Государственного Совета СССР и последующего утверждения Советом Республик Верховного Совета СССР. Кроме того, с отделением разведки и погранвойск фактически исчезала та структура, которая долгие годы именовалась КГБ СССР. Ликвидация КГБ СССР также была вне рамок компетенции президента СССР. Строго говоря, это – вопрос Верховного Совета СССР, хотя от него практически уже ничего не осталось, да и собраться он никак не мог…

Начинать надо было с Госсовета. И надо было спешить, так как, судя по его первым заседаниям, мало было шансов, что он начнет регулярно и результативно работать.

Однако, когда на первом заседании Госсовета я заикнулся о необходимости выделения бюджетных средств на четвертый квартал и повышения денежного содержания личному составу, мне было предложено выполнять поручение, полученное при назначении. Эти вопросы – внести вместе с предложениями по изменению структуры КГБ.

22 октября 1991 года вопрос о реорганизации органов ГБ рассматривался главами государств и президентом СССР на заседании Госсовета.

Дело было в Кремле. На третьем этаже. Там, где не так давно заседало политбюро ЦК КПСС.

Я подготовил на Госсовет короткий доклад, в котором рассказал, что собой представлял КГБ, чем он должен был заниматься, насколько неэффективна и небезопасна для государства его работа.

Доложил о направлениях реформы КГБ и что уже в этом направлении сделано.

Доклад, как говорится, выслушан был с большим интересом, но обсуждение не было слишком бурным. Заготовленные резкие возражения белорусского лидера С. Шушкевича против передачи в армию военной контрразведки повисли в воздухе, так как я сам снял это предложение. Б.Н. Ельцин позицию поддержал. Кроме того, он был, пожалуй, больше других в курсе, так как я несколько раз информировал его о предлагаемых изменениях и просил поговорить с комиссией Степашина, которая в какой-то момент попала под влияние политиков, желавших немедленно забрать в Россию все, что было «союзным».

Некоторую неясность и споры вызвала формулировка «объединенное командование погранвойск», но вопрос в конце концов прошел.

По итогам обсуждения было принято постановление № ГС-8, которое явилось первым крупным шагом к ликвидации КГБ СССР.