Дорога в рай

Боец хмуро промолчал. Похоже, в этой двойке, на удивление, главный не он, а вот этот гражданский с редким стволом на руках. Ивернев скосил глаза на люк. Не открыт. Дети внутри. И молчат.

– Слушай, ты в курсе, что они у тебя хотели причиндалы то отхватить? – явно веселился мужик в серой куртке.

– Кто? — поинтересовался Максим, не понимая о чём собеседник.

— Ну муры, которые на тебя напали. У них тут список интересный — что нужно выпилить из нового свежака для внешников.

– Они все мёртвые?

– Ага, ты лично, смотрю, четверых привалил — круто для новичка. Зверюга, блин. Хоть вид у тебя конечно… не позавидуешь. Служил?

— Служил…

— А где?

-- Обстановка как-то не располагает к беседам с незнакомцами, которые меня связали.

– Ну, извини, – развёл руками мужичок, – четыре трупа. Да ещё и свежак. У тебя ж башка трещит. И ты сейчас на взводе. А вдруг начал бы в нас палить.

– Четверых? Я что – пулемётчика наглухо снял?

– Ага, подвезло тебе, ему несколько дробин артерию разнесли. Чуть левее и вообще был бы целёхонек. А так – шальное попадание. Залил там всё своей кровью как свинья на заклании. Там уже ни знахари, ни живчик, ни спек не помогут.

Ивернев тяжело вздохнул и покачал головой, вынужденно сообщая:

– Я ничего не понял. Давай как-нибудь попроще. Итак башка раскалывается.

– О, ну это нормально. Ты ж, судя по всему, с быстрого кластера. И раз не переродился в заражённого, то отходняки уже тебя бьют. Живчика надо попить.

Максим снова ничего не понял. Какой живчик? Какой кластер? Он лишь снова мотнул головой, показывая, что требуются новые объяснения.

– Мужики эти ловят таких, как ты. То бишь не превратившихся в тварей. А потом на органы сдают другим мужикам, которые тоже плохие. Таких охотников за нашим ливером зовут мурами. Усёк? Так по-простому объяснил? – участливо протянул незнакомец.

– Теперь да. Зачем им это? Они тут загибали, что продадут нас на работы какие-то.

– Да зачем им кто-то на работы? Там своего персонала у внешников хватает. Это те, кому ты на продажу по частям пошёл бы. Вот список – чего им надо от пленных, – мужик развернул листок бумаги с отпечатанными на нем таблицами.

Довольно простенький документ, но выглядит так, словно его аккуратно оформили в офисе по какому-то определённому образцу. Вон и эмблема какая-то. Только содержание жуткое. Да тут половина человеческих органов в перечне! И рядом какие-то приписки. Возраст, судя по всему.

– Это у муров за место пропуска для других групп внешников, – пояснил мужик, словно Ивернев мог что-то понять.

– Понятно. Тогда вопрос – зачем Вы меня связали, – я же получается с ублюдками воевал. А тут Вы. Спасибо, конечно. Так бы не вытянул сам.

– Ну я же говорю, а вдруг ты поехавший какой-нибудь? От стресса с катушек слетел, – пожал беспечно плечами чернявый и снова улыбнулся, – Да ты не боись, вижу, что вроде адекватный.

– Погоди. Мы его что, сразу так развяжем, – возмутился собровец, пристально всматриваясь в глаза Максиму, – А вдруг он тоже превратится, как остальные?

– Да я ж тебе сказал – иммунный он. Видишь, лихоманка его бьёт, а он не тупит пока. И уже времени достаточно прошло. Тут поблизости перезагрузилось только два кластера. Оба быстрые. Я в этих краях не первый раз хожу. Не мертвяк он. Если ты тут надумал его ухлопать – я тебе не помощник. Новичков трогать нельзя – плохая примета.

– А что, на тебя не распространяется «проклятие»? – язвительно поинтересовался боец.

– Ты мне никто и звать тебя никак. Хоть я тебе и имя дал. Ты уж извини, такие у нас порядки. Убьёшь – на тебе вина.

Имя дал? Да что тут вообще происходит. Обоим мужика на вид под тридцать. Болтают про каких-то иммунных. И судя по всему – убивать его не собираются. А это уже что-то. Надо постараться вытянуть у них больше какой-нибудь информации. Только сначала…

– Мужики, есть вода у кого-нибудь? Ради всего святого – изнутри аж жжёт. И потом давайте дальше беседовать, раз Вам так хочется. Только учтите – на запах крови мертвяки могут прибежать.

– О! Уже чуток соображать начал, – удовлетворённо хмыкнул гражданский, и добавил, – Только не до конца.

Он начал рыться в горке вещей на столе и быстро выудил оттуда пачку сигарет Максима:

– Это для них вообще приманка номер один. Так они сразу понимают, что тут не просто раненая дичь, а живой иммунный. Не обращённый. И не животное какое-нибудь. А некоторые крутые твари могут чуять подобное и за километр. Но ты не боись. Вокруг крупных нет, они все уже по-любому в городе пируют. Да и я их чувствую, когда надо. А мы на стабе сейчас – сюда они редко заходят. Либо ушли отсюда давным-давно, либо передохли. И находится он в низине – звуки далеко не разлетаются, хоть и пошумели мы тут изрядно.

– Твари? – переспросил Максим, – И что значит – «чувствуешь»?

– Ну да. Сначала все топчутся как куклы безмозглые. Потом едят как не в себя. И тогда некоторые вымахивают до таких размеров, что закачаешься. А человеческий облик при этом меняют. Что же насчет того – как я их чувствую – потом расскажу, сейчас всё в башку твою не влезет, поверь.

– Понял, – сухо кивнул Ивернев, нахмурившись.