Дорога в рай (Рассказы)

- Да, - ответил Старик. - Очень нравится.

Снова заиграла музыка, и две толстые женщины в серебристом трико вышли на бис. Зрелище было сногсшибательное. Без сомнения, то была невиданная, поистине замечательная демонстрация владения своим телом и мышцами, ибо, несмотря на то что та, которая до этого виляла задом, продолжала делать то же самое, другая, с грудями, застыла, как дуб, в центре помоста, воздев над головой руки. При этом она вертела своей левой грудью по часовой стрелке, а правой - против часовой стрелки. Одновременно она вертела задом, и все это в такт музыке. Постепенно темп музыки возрос, и по мере его нарастания скорости кручения и верчения тоже увеличивались. Некоторые египтяне были настолько заворожены тем, что груди женщины крутятся в противоположных направлениях, что невольно повторяли движения грудей своими руками. Держа перед собой руки, они описывали круги в воздухе. Все топали ногами, кричали от восторга, и две женщины на сцене продолжали улыбаться своими застывшими бесстыжими улыбками.

Но вот все кончилось. Аплодисменты постепенно стихли.

- Замечательно, - сказал Старик.

- Вам понравилось?

- Еще как.

- Эти девушки, - сказал человек с золотым зубом, - они особенные.

Уильям не мог больше сдерживаться. Он перегнулся через столик и спросил:

- Могу я задать вам вопрос?

- Пажалста, - сказал Золотой Зуб. - Пажалста.

- Какие женщины вам нравятся? - спросил Уильям. - Вот такие, - и он показал руками, - тонкие? Или вот такие - толстые?

Золотой зуб ярко сверкнул за широкой улыбкой.

- Я сам, я люблю таких, толстых. - И две пухлые ладошки нарисовали в воздухе большой круг.

- А ваш друг? - спросил Уильям.

- За своего друга, - ответил он, - я не могу говорить.

- Пажалста, - ответил друг. - Вот таких.

Он усмехнулся и нарисовал руками в воздухе толстую женщину.

- А почему вам нравятся толстые? - спросил Юнец.

Золотой Зуб подумал с минуту, а потом спросил:

- А вам нравятся худые, а?

- Пожалуйста, - ответил Юнец. - Мне нравятся худые.

- А почему вам нравятся худые? Скажите мне.

Юнец потер ладонью затылок.

- Уильям, - спросил он. - Тебе нравятся худые женщины?

- Мне - да, - ответил Уильям. - Я к ним привык.

- Мне тоже, - сказал Юнец. - Но почему?

Уильям задумался.

- Не знаю, - сказал он. - Сам не знаю, почему нам нравятся худые.

- Ха, - произнес Золотой Зуб. - И вы не знаете.

И он перегнулся через столик и торжествующе сказал Уильяму:

- Вот и я не знаю.

Но Уильяма такой ответ не устроил.

- Старик говорит, - сказал он, - что раньше в Египте все богатые были толстыми, а все бедные - худыми.

- Нет, - сказал Золотой Зуб. - Нет, нет и нет. Посмотрите вон на тех девушек. Очень толстые. Очень бедные. Посмотрите на королеву Египта Фариду. Очень худая. Очень богатая. Так что ошибаетесь.

- Да, но как было в давние времена? - спросил Уильям.

- Что такое - давние времена?

- Ладно, - сказал Уильям. - Оставим это.

Египтяне пили кофе и при этом производили те же звуки, что и вода, которая уходит из ванны. Выпив кофе, они поднялись, чтобы уйти.

- Уходите? - спросил Старик.

- Пажалста, - ответил Золотой Зуб.

- Спасибо, - сказал Уильям.

- Пажалста, - сказал Юнец.

Другой египтянин сказал:

- Пажалста.

А Старик сказал:

- Спасибо.

Они пожали друг другу руки, и египтяне удалились.

- Лопухи, - сказал Уильям.

- Самые настоящие, - согласился Юнец.

Все трое продолжали с удовольствием выпивать до полуночи, пока к ним не подошел официант и не сказал, что заведение закрывается и наливать больше не будут. Они в общем-то и не были пьяны, потому что выпивали медленно, и чувствовали в себе силы продолжать.

- Говорит, мы должны уйти.

- Хорошо. А куда пойдем? Куда пойдем, Старик?

- Не знаю. А куда вы хотите?

- Пойдемте в какое-нибудь заведение вроде этого, - сказал Уильям. - Мне тут понравилось.

Наступила пауза. Юнец поглаживал ладонью затылок.

- Слушай, Старик, - медленно произнес он. - Я знаю, куда хочу пойти. Я хочу пойти к мадам Розетт и спасти всех ее девушек.

- А кто это - мадам Розетт? - спросил Уильям.

- Великая женщина, - ответил Старик.

- Грязная старая сирийская еврейка, - сказал Юнец.

- Паршивая старая сука, - сказал Старик.

- Отлично, - сказал Уильям. - Пошли. Но кто она все-таки такая?

Они сказали ему, кто она такая, рассказали о телефонных разговорах, о полковнике Хиггинсе, и Уильям сказал:

- Пошли немедленно. Спасем всех девушек.

Они поднялись и вышли. Оказавшись на улице, они вспомнили, что находятся в весьма отдаленной части города.

- Придется немного пройтись, - сказал Старик. - Извозчиков тут нет.

Была темная звездная безлунная ночь. Улица была узкая и неосвещенная. На ней сильно пахло каирским запахом. Они шли в тишине, иногда проходя мимо мужчин, которые стояли в темноте по одному или по двое, прислонившись к стене, и курили.

- Говорил ведь - лопухи, - сказал Уильям.

- Самые что ни на есть, - поддержал его Юнец.