Дорога в Рим

Спасение было близко. Обескураженные отпором римлян и решительными словами Цезаря, египтяне на два десятка сердцебиений застыли на месте. До пристани оставалось всего ничего — бросок камня; сотни легионеров с помощью моряков уже взбирались на борт, несколько низко осевших от тяжести трирем вышли в гавань. Три ряда весел на каждой разом опускались в волны, выводя суда на глубину. Вражеские командиры, разъяренные бегством римлян, наконец опомнились и теперь спешили довершить начатое: озверевшая толпа солдат, подгоняемая их окриками, устремилась на врага с единственным желанием — уничтожить.

— Растянуть строй! — велел Цезарь. — Выстроить шеренги перед триремами!

Легионеры кинулись исполнять приказ.

Ромул содрогнулся от ужаса. Все слишком поздно. На ходу, когда враг бежит на тебя с расстояния в тридцать шагов, такие маневры не срабатывают.

Взгляд Тарквиния метнулся к звездному небу, ища знака. Откуда ветер? Не меняется ли? Однако времени на предсказания не было — в тот же миг египтяне налетели на римлян.

Атаковать отступающее войско — верный способ выиграть битву. Копейные наконечники метили кровью спины бегущих легионеров, гладиусы бывших солдат Габиния вонзались в ослабшие звенья кольчуг и в незащищенные подмышки, вышибали щиты из рук. Бронзовые шлемы разлетались в куски, лопались черепа. Сверху неслись потоки стрел и смертоносных камней — при виде их Ромул пал духом: если пращники подошли на выстрел, римских трупов изрядно прибавится.

На лицах легионеров теперь проступил страх, кое-кто испуганно взглядывал на небо и молился в голос. Энергичные окрики Цезаря никого не ободряли — римлян было слишком мало, вся битва свелась к отчаянной попытке уцелеть под натиском египтян. Ромул рубил мечом направо и налево, Тарквиний с редким для своих лет проворством следовал его примеру. Легионер, недавно вставший слева от Ромула, тоже оказался умелым воином — и хотя втроем они стоили многого, общая битва шла своим чередом.

С отступлением римлян число убитых росло, стена щитов перед триремами все слабела, пока не рассыпалась окончательно. Нубийцы с воплями ворвались в строй, в первую очередь убивая центурионов, отличимых по алым плащам и золоченым панцирям. Потеря командиров и вовсе лишила римлян боевого духа. Поняв, что вопреки всем усилиям битва грозит перейти в беспорядочное бегство, Цезарь отступил к пристани, и когорты тут же захлестнул страх — легионеры сбивали с ног своих же и, переступая через тела, бросались к спасительным триремам. Кого-то сбрасывали с пристани в воду, где тяжелые доспехи тут же увлекали жертву на дно.

— Не добраться! — крикнул Тарквиний.

Ромул глянул через плечо. Из всей цепочки кораблей у причала помещались лишь несколько, и ближайшие уже чуть не кренились от тяжести — объятые паникой легионеры не желали ждать и лезли на борт, рискуя потопить суда.

— Дураки, утонут ведь, — бросил он, стараясь не поддаваться страху. — Что делать?

— Плыть, — ответил гаруспик. — К Фаросу.

Ромула передернуло — в прошлый раз, когда им приходилось уходить вплавь, Бренн остался умирать в одиночестве на дальнем берегу реки Гидасп, и Ромул до сих пор со стыдом вспоминал брошенного товарища. Впрочем, нынешний раз прошлому не чета…

— Идешь? — спросил он легионера у левого плеча.

Тот коротко кивнул.

Слитным усилием, двигаясь как один, они пробились сквозь беспорядочную толпу перепуганных легионеров. В царящей суматохе выбраться из потрепанного римского войска оказалось нетрудно, зато на берегу пришлось смотреть в оба: каменные плиты причала, усыпанные частями тел и брошенными доспехами, были скользкими от крови. Оставив позади горящие портовые постройки, троица вскоре попала в полутемное пространство — к счастью, пустое. Битва велась лишь на подступах к триремам, а выставить дозоры к западу от пристани, чтобы отрезать путь к бегству, египетские командиры не догадались.

Впрочем, их промах сейчас мало что значил. У воинов Цезаря не осталось ни отваги, ни решимости — все вытеснила паника: не слушая приказов, легионеры пробивались к спасительным кораблям. Взглянув назад, в сторону когорт, Ромул кивнул на вторую от края трирему:

— Точно потонет.

Третий легионер, прикрыв глаза от сполохов пожара, выругался:

— На ней Цезарь! Гадес побери этих египтян!

Ромул, сощурившись, разглядел в толпе главнокомандующего. Несмотря на окрики моряков и триерарха — капитана корабля, на борт лезли все новые легионеры.

— Утони он — кто будет командовать? — воскликнул легионер.

— Позже погорюешь. Самим бы выбраться, — бросил Ромул, стягивая доспехи. Оставшись в одной тунике, он, не мешкая, прицепил обратно ремень с гладиусом и кинжалом.

Тарквиний последовал его примеру.

Легионер перевел взгляд с одного на другого и, бормоча жестокие проклятия, принялся сдирать с себя доспех.

— Я плохо плаваю.

— Держись за меня, — усмехнулся Ромул.

— Хорошо бы знать имя будущего спасителя, — кивнул легионер, протягивая руку. — Меня зовут Фавентий Петроний.

— Ромул. — Они пожали друг другу предплечья. — А это Тарквиний.