Дорога в Рим

Хотя основная часть сведений содержалась в каталогах, все же упоминания об этрусках удалось найти лишь самые скудные. Некоторые фрагменты ветхих папирусов рассказывали о пришельцах из земель, лежащих за Малой Азией, где-то упоминался город Ресен на реке Тигр — и только. Никаких подробностей, способных дополнить рассказы Олиния, Тарквиний так и не отыскал. Зато все больше жалел, что в свое время ничего не пытался разузнать после битвы при Каррах, впрочем тогда в Селевкии, где его вместе с остальными пленными держали под замком день и ночь, было не до исторических изысканий. Теперь же мечта вернуться в Парфию преследовала его все навязчивее.

Может, туда ему и назначен путь? Радость, охватывающая душу при этой мысли, неизменно омрачалась сознанием безвозвратности такого исхода — неужели он больше не увидит Ромула? Правда, ждать его в Александрии — тоже никак не лучший способ приблизить встречу, и потому гаруспик не спешил пускаться в дорогу, пока не добудет собственноручно или не получит свыше хоть какой-то ощутимый знак.

Уже не первую неделю Тарквиний просиживал в отделе библиотеки, где хранились труды по истории и астрономии, — просиживал по-прежнему безрезультатно. Стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, он не докучал библиотекарям, писцам и переводчикам, терпевшим его довольно неохотно: бегло говорит по-гречески и знает медицину — что ж, прекрасно, но незачем так уж привечать молчаливого, покрытого шрамами чужака, который то бродит по коридорам, то, усевшись в стороне, следит за спорами ученых мужей. К таким здесь не привыкли.

Один переводчик, впрочем, его не избегал. Крепкий, средних лет грек с явно проступающей лысиной, Аристофан специализировался на астрономии. Как и его собратья по ремеслу, он носил неприметную неотбеленную тунику с короткими рукавами; долгие годы корпения над рукописями ссутулили его спину, с пальцев не сходили чернильные пятна. Работал Аристофан в небольшом дворике — одном из тех, что примыкали к библиотечным коридорам, густо заставленным книжными полками. Каждый день он, присев на подстилку и обложившись свитками и пергаментом, старательно переписывал старинные трактаты на чистые листы папируса. В этой части библиотеки Тарквиний проводил немало времени; настал и неизбежный день, когда гаруспик, в тщетных попытках найти некий текст о Ниневии, обратился к греку за помощью. Пока они искали нужный трактат, сам собой возник разговор о достоинствах папируса в сравнении с телячьей кожей, и, хотя свитка они так и не нашли, интерес к ученым занятиям их сблизил, зародилась дружба. Тарквиний, правда, старался не упоминать ничего о своем прошлом, и Аристофан, тактично ограничившись знанием о том, что его новый друг — этруск, ни о чем больше не спрашивал.

Очередной день не отличался от прочих — вчерашняя беседа о том, возможно ли точно измерить пути звезд, была продолжена поутру.

— Говорят, на Родосе есть какой-то ящик, который показывает движение Солнца, Луны и планет по небесному своду, — сообщил переводчик. — Сделан из металла, внутри десятки зубчатых колесиков, и все вращаются в идеальном согласии. Вроде бы даже затмения предсказывает — и солнечное, и лунное. Не очень верится, правда…

Тарквиний засмеялся. В бытность свою на Родосе он тоже слыхал о таком устройстве.

— Что смешного? — нахмурился Аристофан.

— Взгляни на свитки вокруг! Столько знания и мудрости собрано! Отчего ж прибор не изобрести?

— Да, ты прав, — смущенно улыбнулся Аристофан. — Совсем я засиделся среди книг. Не вижу дальше носа.

Тарквиний на миг примолк. Как ни разнообразны знания, вычитанные им в библиотеке, книжная мудрость порой казалась ему сухой и почти безжизненной.

— На Родосе, говоришь? — переспросил он.

— В тамошней греческой школе, — кивнул Аристофан и мечтательно добавил: — Когда-нибудь наведаюсь!

Может, и мне туда надо? — пронеслось в голове Тарквиния. Средств, которыми удалось разжиться, на проезд хватит… Внезапно библиотечную тишину нарушил ритмичный звук шагов: где-то рядом маршировал отряд. У главных ворот шаги затихли, и тут же в деревянные створки кто-то заколотил оружием, послышалась команда немедленно отворить.

Аристофан вздрогнул — даже во время недавней битвы библиотека оставалась островком спокойствия в бушующей Александрии.

— Зевс-громовержец! Что им нужно?

Тарквиния подбросило на ноги, он тщетно нащупывал на поясе меч. Команду отдали на латыни — не на греческом или египетском. Значит, сюда пожаловали римские легионеры, а это чревато неприятностями. По меньшей мере неуютными вопросами. Воздух вокруг гаруспика дрогнул, суля опасность — то ли Тарквинию, то ли кому другому.

— Что случилось? — От Аристофана не укрылось его смятение. — Кого-то ищут? Тебя?

«Успокойся», — приказал себе Тарквиний и постарался вздохнуть поглубже. Из всех римлян, оставшихся в городе, его не знает никто. Или почти никто.

— Вряд ли, — ответил он, попутно вспоминая, что все выходы, кроме главных ворот, заперты: проверяя на всякий случай пути к отступлению, гаруспик обошел их все. — Просто не люблю римлян.