Дорога в снегопад

– Уважаемые киржаки, – провозгласил пожилой человек, когда звуки гимна смолкли. – Прошу считать митинг, посвященный Дню матери и памяти павших в локальных конфликтах, открытым. Слово предоставляется заместителю главы Киржачского городского поселения Разумнову Виктору Петровичу.

Виктор Петрович шагнул вперед к микрофону:

– Дорогие товарищи, – начал он, – как сказал один философ, если не хочешь кормить свою армию, придется кормить чужую. Мы забыли об этом, и результаты нашей забывчивости не замедлили сказаться. Беда стала приходить в семьи наших людей. Но годы унижений остались позади. Россия встает с колен, и больше никому не удастся принудить нас на них опуститься. В этом я заверяю вас не только как представитель власти, но и как представитель партии «Единая Россия». И позвольте выразить глубокую благодарность нашему президенту, которую, я надеюсь, все здесь разделяют, за его патриотический труд на благо нашей страны и ее обороноспособности.

Какая-то облезлая собака, пугаясь людей, металлических звуков мегафона, наискосок перебежала площадь. Пожилой ведущий, по интонации уловив конец вступительного слова, приблизился к микрофону и провозгласил:

– Свой музыкальный подарок вам, дорогие матери, дарит Алексей Сафонов.

Из-за спин детей вышел худенький Алексей Сафонов с огромным блестящим холодным саксофоном и исполнил этюд Бретелиуса. Пока звучали звуки простуженного саксофона, по стежке от монастыря по направлению к митингу, склонив набок голову в фиолетовой скуфейке, шел худой высокий священник. Алексей Сафонов вонзил последний звук в холодный воздух и отнял мундштук от заиндевелых губ. Аплодисменты, которые на открытом воздухе казались жидкими, были ему наградой.

Теперь Виктор Петрович поменялся ролями с ведущим и предоставил слово ему самому. Имя и фамилия Валерия Ивановича Рокотова, которого Виктор Петрович представил как поэта, было встречено неподдельным энтузиазмом – видимо, он был хорошо всем известной и популярной в городке личностью.

– Дорогие друзья, соплеменники, – сказал он. – Очень тяжело говорить. Очень тяжело говорить о ребятах, которых знал с детских лет и которых уже унесла из нашего мира злая судьба. Они отдали самое дорогое – свои молодые жизни, чтобы жила наша Родина, наша прекрасная Россия. Они не жалели себя в борьбе с ее врагами, и вот теперь мы стоим здесь, а они лежат в холодной земле. Потому я передаю слово стиху, который лучше и тоньше скажет нам, что мы сейчас все здесь переживаем.

Выдержав небольшую паузу, Валерий Иванович начал читать:

Отчизны верные сыны

Лежат на кладбищах страны

В холодных лапах тишины

Той, необъявленной войны.

Мальчишки двадцати годов

Из деревень и городов…

А кто-то скажет: «Рок таков»! —

И не поймет увечья слов.

Лежат, застывши на века,

Но чья-то женская рука

Седую прядь смахнет с виска.

И соль слезы опять горька.

Какая-то женщина, по возрасту подходящая не к матери, а скорее к состарившейся невесте, не сдержала рыданий, и другая, более старшая, поддерживая под руку, отвела ее к микроавтобусу.

Он был кровиночкой ее.

И было доброе житье.

Но снайпер – щелк! – и забытье…

И стаей в небо – воронье!

В воздухе появились редкие снежинки, невесомыми зигзагами медленно опускавшиеся к земле, и Алексей кстати или некстати вспомнил про бабочек-поденок, живущих на реке Урал. Водитель «буханки», на которой привезли аппаратуру, курил сигарету без фильтра, космы голубого дыма выползали из наполовину открытого окна машины и растворялись в сером воздухе.

А мне был друг… Тебе был брат…

Больной стране – простой солдат

И плановый процент утрат,

Заложенный в статьи затрат.

И гром разверзнутых небес

Не сотворит святых чудес…

Министр сядет в «Мерседес»

На выходной уедет в лес…

Виктор Петрович Разумнов встретил строфу с «Мерседесом» спокойно и даже сочувственно. Наверное, «Мерседеса» у него еще не было, а другие марки тут не упоминались. Алексей покосился на стоящего рядом человека – человек этот был грязно одет, небрит, красные глаза его сочились не пересыхающим алкоголем, это был бездомный. Возможно, это был какой-то бывший солдат, участник локального конфликта, но почему-то более правдоподобной казалась мысль, что тут были единственное место и время в городе, когда он, просто опустившийся человек, мог ощутить свою равность всем другим людям.

Голос чтеца воздрожал и усилился, вонзая звонкие звуки слов в студеный воздух:

Но безутешна будет мать!

А СМИ трусливо будут лгать

И чей-то рейтинг поднимать…

А я начну свой счет опять…

Дальше говорил представитель самих местных ветеранов – парень в оранжевом пуховике с непокрытой взъерошенной головой.

– Дорогие друзья, – начал он, – дорогие матери! Мы собрались сегодня здесь, чтобы почтить память наших товарищей, с которыми бок о бок мы защищали Родину от ее врагов. Сегодня мы вернемся домой, многих из нас встретят жены и дети, родители. А есть среди нас те, – он повернул голову к матерям, – которые унесут свое горе в свои дома и останутся наедине с ним. Там они будут вспоминать своих сыновей, не доживших до сегодняшнего дня…