То же самое справедливо и в отношении «Властелина Колец», хотя здесь, как и в «Беовульфе», этим «присутствующим в мире силам» никогда не разрешается открыто вмешиваться в происходящее. Из «Сильмариллиона» мы можем заключить, что Гэндальф — это Майя/р/
[245], духовное существо в человеческом обличье, посланное ради того, чтобы облегчить страдания средьземельских народов. Много лет спустя после опубликования трилогии Толкин, по слухам, признавался: «Гэндальф — ангел» [246]. Однако во «Властелине Колец» Гэндальф ничуть не похож на ангела, по крайней мере канонического, как их рисуют на иконах. Гэндальф чересчур вспыльчив и к тому же подвержен сомнениям, беспокойству, усталости, страху. Совершенно очевидно, что слишком громкий шум ангельских крыл, слишком легкая возможность сослаться на чудо или на вмешательство Всемогущего мгновенно низвело бы персонажей на другой уровень, обесценило бы самостоятельность их решений, их мужество. Как же тогда действуют благие силы, и подчиняется ли кому–нибудь Гэндальф? «Нагим послан был я обратно», — говорит он о своем возвращении в мир (вспомним историю Скильда), однако кто послал его, он не сообщает. «Да охранят нас Валары!» — восклицают гондорцы, когда на них мчится «олифан». Но Валар/ы/ не вмешиваются. А может быть, все же вмешиваются, ведь зверь внезапно сворачивает в сторону? Но это могло быть и простой случайностью! Позволительно ли приравнивать «случай» к «вмешательству Валар/ов/»? А может быть, «случай» — это как раз и есть то самое слово, которым пользуются люди, чтобы описать свое восприятие деятельности таинственных «тех», что послали в мир Скильда и Гэндальфа?По всей вероятности, Толкин обдумывал эту проблему в течение многих лет. Во «Властелине Колец» он довольно часто использует слово «случай» (