Дорога в СССР. Как «западная» революция стала русской

Поначалу обретение Советами власти происходило даже вопреки намерениям их руководства (эсеров и меньшевиков). Никаких планов сделать Советы альтернативной формой государства у создателей Петроградского совета не было. Их целью было поддержать новое правительство снизу и «добровольно передать власть буржуазии». Но под идеей власти Советов лежал большой пласт традиционного знания. Оно было выражено в тысячах наказов и приговоров сельских сходов в 1904–1907 годах. Это был уникальный опыт формализации традиционного знания, которое было актуализировано и обрело политический характер во время Февральской революции.

Ленин сыграл важнейшую роль в том, что традиционное знание русского крестьянства о власти было включено в теоретический багаж политической мысли. Первым, еще очень осторожным обоснованием новой концепции власти в политической философии были «Апрельские тезисы» 1917 года.

Во время Гражданской войны были учреждены чрезвычайные органы власти – революционные комитеты (ревкомы). Их создавали реввоенсоветы (РВС) армии при участии местных органов власти в составе от 3 до 5 человек. В прифронтовой полосе (на расстоянии 25–50 км от линии фронта) постановлением РВС армии исполкомы Советов могли быть временно распущены и заменены ревкомами. Ревкомы могли создаваться в местностях, освобожденных от неприятеля, в прифронтовой полосе и в тылу для организации обороны и поддержания порядка. При нормализации обстановки, создании местных органов власти ревкомы передавали им все свои полномочия, имущество и дела.

После Гражданской войны возникла главная проблема строительства Советского государства, которая коренилась в глубокой противоречивости самой принципиальной идеи новой государственности – смысле Советов. Лозунг «Вся власть Советам!» отражал крестьянскую идею «земли и воли» и нес в себе большой заряд анархизма. Положение осложнялось тем, что, с точки зрения государственного порядка, Советы взяли на себя власть, когда в России во многих системах царил хаос, а другие находились на грани хаоса.

Возникновение множества местных властей, не ограниченных «сверху» ни иерархией монархического порядка, ни законами, буквально рассыпало Россию на мириады «республик». Ведь Советы, имея «всю власть», могли сами устанавливать и менять законы. Поэтому и пришлось в форсированном порядке и принимать Конституцию, и создавать свою армию.

Вот пример местного законотворчества, которое действовало до принятия в июле 1918 года первой Конституции РСФСР (его привел в дневнике М.М. Пришвин). 25 мая 1918 года Елецкий Совет народных комиссаров постановил «передать всю полноту революционной власти двум народным диктаторам Ивану Горшкову и Михаилу Бутову, которым отныне вверяется распоряжение жизнью, смертью и достоянием граждан» (Советская газета. Елец. 1918. 28 мая. № 10). А 2 июня 1918 года М.М. Пришвин записал в дневнике: «Вчера мужики по вопросу о войне вынесли постановление: “Начинать войну только в согласии с Москвою и с высшей властью, а Елецкому уезду одному против немцев не выступать”».

Чтобы на основе Советов восстановить государство, требовалась обладающая непререкаемым авторитетом сила, которая была бы включена во все Советы и в то же время следовала бы не местным, а общегосударственным установкам и критериям. Такой силой виделась партия, игравшая роль «хранителя идеи» и высшего арбитра, но не подверженная критике за конкретные ошибки и провалы. Однако для выполнения этой объединяющей и координирующей функции еще предостояло создать развитую сетевую структуру.

Нам важно отметить, что государственное строительство советской власти вошло в конфликт с освобожденной энергией революционных масс и с теми институтами, которые она породила и, строго говоря, которые и были инструментом революции. Как выразился Есенин, большевикам «страну в бушующем разливе пришлось заковывать в бетон». Но это значит, что надо было преодолеть смуту и подавить «русский бунт».

Во время революции каждая политическая сила, имеющая конструктивный проект и претендующая на то, чтобы стать во главе строительства нового жизнеустройства страны, вынуждена в какой-то момент начать, помимо борьбы со своими противниками, обуздание того самого социального движения, что ее подняло. Возможно, это самый болезненный этап в любой революции, здесь – главная проба сил. Обуздать революцию может только государственная власть. Таким образом, государственное строительство, ведущееся революционерами, сопряжено с острыми фундаментальными противоречиями, расколами и конфликтами.

И в этом, безусловно, главную роль сыграл Ленин как мыслитель, методолог и редкостно ответственный в объяснениях самых сложных проблем.

Вот что сказал Есенин, когда умер Ленин: